Третий день пребывания Алексия в санатории, который выпал на 15 мая, ознаменовался пасмурной погодой. Солнце закатилось за облака, чтобы заняться своими делами. Кто знает, может оно, как и некоторые пациенты, с кем–то (наверное, с Марсом или с Венерой, а может и со всей галактикой) занималось стаканотерапией и прочими лечебными процедурами. Ветра, кстати, тоже ждал ворох процедур с утра и после обеда.

Днем ничего примечательного не произошло за исключением загадочного телефонного звонка, пришедшего на мобильник Ветра. Звонивший незнакомец спросил Люду, на что Алексий с подозрением уточнил:

— Какую Люду?

— Я забыл фамилию, — ответил тот.

— Из какого она города?

— Из Гродно.

Желая донести эту информацию до Людмилы, Ветер начал звонить ей, но ее телефон был занят. Тогда Алексий выдал информацию в интернет, однако Людмила в этот день на связь так и не вышла, видимо, была на даче.

Вечером Алексий со своим санаторным другом Петром Яковлевичем по уже начавшей складываться традиции причастились незначительным количеством рюмок — пятью–шестью, и не торопясь, как минимум с получасовым опозданием, явился на вечер танцев, который был уже в разгаре. Здесь шла череда быстрых плясок, и два товарища, стоя рядом, делали вид, что лениво танцуют. Практически напротив Алексия в кругу танцевала люберецкая Светлана, одетая в короткую черную юбку и черные колготки, поэтому выглядела весьма строго и чертовски соблазнительно. Алексию пришлось долго танцевать на расстоянии метров пяти от нее, пока объявили танго. Светлана с подружкой уже направилась на выход, когда он, зайдя со спины, перехватил ее за руку и пригласил на танец.

Потом наступил перерыв, во время которого народ перемешался, и Алексий потерял Светлану из виду. Вдруг объявили белый танец, и к нему легко и непринужденно скользнула другая девушка, никому не оставляя шанса на эту привилегию. Застигнутый врасплох, Алексий поздно увидел Светлану — уже идя в центр зала и все еще выискивая ее глазами. Она оказалась позади него, и он понял, что она тайком прокралась в тыл, чтобы пригласить его на танец, но, к сожалению, опоздала.

После этого, чтобы конкретно обозначить интерес к Светлане, Алексий во время быстрого танца занял позицию между нею и ее подружкой. И уже на очередной медленный танец Светлана, не напрягаясь, в свободной манере пригласила его. Во время танца она сказала, что ночью долго мучилась бессонницей, Ветер мучился тем же, так как провожал гостей в соседний санаторий «Надзея». Сама ситуация напрашивалась, чтобы он закрепил успех и для крепкого сна предложил Светлане прогуляться по свежему воздуху. Она была не против.

Они бродили по окрестностям санатория. Светлана рассказывала о себе, говорила, что замужем, работает в пробирной палате химиком, летом трудится на даче. Когда она сказала, что замужем, то Алексию стали понятны некоторые особенности ее поведения, некоторая закомплексованность замужней женщины, любящей или боящейся мужа. Поэтому он не считал нужным форсировать события, которые привели бы к делам постельным. Для Ветра важнее было духовное общение с красивой женщиной, хотя при благоприятном развитии событий и от постельного, разумеется, не отказался бы.

Прогулка длилась около сорока минут, а потом Алексий подвел Светлану к дверям корпуса. При прощании она неожиданно с молниеносной быстротой, будто гюрза, стрельнула поцелуем в левую небритую его щеку. В легкой растерянности он невольно коснулся пальцами поцелованного места — этот милый и непосредственный расстрел ему очень даже понравился — а вдруг Светлана не такая недотрога, какой хочет показаться. Данное обстоятельство подавало надежду.

Алексий направил свои стопы к корпусу Любви. Пока шел, думал о замужестве Светланы, задавался вопросом — счастлива ли она в браке, пытался спрогнозировать свой успех у нее. И невольно вспомнил свое житие–бытие с «любимой» женой.

Семейная жизнь с первой женой у Алексия не заладилась. В угоду нынешней толерантности и в духе политкорректности, этим этическим извращениям, можно обвинить его в неверности, сказать, что он такой–сякой. Однако вопреки новомодным западным веяниям ни в чем его изобличать не собираюсь. Да, Алексий, чего греха таить, иной раз мог пойти в загул. Но! Но есть одна малюсенькая, но заковыристая причина с грандиозными последствиями, которая многое объясняет: его первая жена Нинон была бабой гулящей, отчего со временем поглупела и подурнела — у нее натурально поехала крыша. А еще она была злобной и крайне неуравновешенной, мстительной и жадной, не терпящей возражений самодуркой. Она являла собой яркий образец женщины, которую брать в жены категорически нельзя — опасно для жизни.

Помню, как на заре семейной карьеры Нинон поехала летом отдыхать на юг вместе с соседкой. Крым в советскую эпоху — это была здравница и кладовая здоровья всего Советского Союза, ну или как минимум значительной его части. Народу там было навалом, а потому имелся выбор друзей и подруг на любой вкус и цвет. А если говорить о партнере на время отдыха или того меньше — на ночь или две, так это просто не являлось проблемой. Впрочем, как и теперь повсеместно. И вот, по рассказам ее спутницы, вернувшейся с моря в шоке, Нинон вела себя очень неправильно. Хотя, на первый взгляд, как будто бы даже и примерно: на пляж приходила с мужем и с пляжа уходила с мужем. Правда, имелся целый ряд существенных замечаний. Первое и самое главное: было неясно, чей это муж, так как ее живой и здоровый супруг в это время сидел дома, присматривая за двумя маленькими детьми. Со слов соседки, Нинон снимала жилье в одном с нею доме, но все ночи напролет на снятой квартире не появлялась. Думается, что ночью Нинон заботилась не о своем муже, а о чужом, со всеми вытекающими последствиями. Нельзя пожаловаться, что Нинон совсем не вспоминала об отце своих детей. Несправедливо было бы другое — не сказать, что поминала она его, только не всегда добрым словом.

Приведенного факта достаточно для представления жены Алексия. Поэтому ждать от него любви к ней и преданности ей, наверное, было бы излишне. Во всяком случае сам Алексий именно так к ней и относился — платил монетой того же достоинства. Да и говорил о ней, как о покойнике — только хорошее или ничего не говорил. Сосуществование с тираннозавром в юбке неприятно, ибо отличается от обычной жизни наличием скандалов и разборок, измен и прочих креативных художеств. И зачастую, когда в голову мужа летят тяжелые и острые предметы, оно становится опасным. Поэтому Алексий, откушав черствого семейного хлебца, по возможности решил перейти на сладкие плюшки, вычурные рогалики и сдобные ватрушки.