В самолете было пусто, только несколько бортпроводниц прильнули к окнам. Вера ела, глазея в иллюминатор. Света закусила губу – происходящее за бортом ее явно волновало, поскольку там были дети – такие же маленькие, как ее собственная дочь. Андрей глядел на Вику, и та, почувствовав этот взгляд, пошла в кабину. Ей и так было нехорошо: тошнило от духоты и от равнодушия Алексея. Пытаясь как-то избавиться от плохого настроения, она обратилась к Зинченко:

– Леонид Саввич, да что же это такое!

– Это, Викуля, переворот, – невозмутимо пояснил тот.

– Я не поняла – это хорошо или плохо?

– Кому-то наверняка хорошо, – усмехнулся Зинченко.

Гущин посмотрел на часы, расправил затекшие плечи и вытер пот со лба.

– И долго они нас тут мурыжить будут? – Он торопился домой, в Москву, к Саше.

В кабину заглянул Андрей. В наушниках Зинченко раздался треск, и он прижал их к голове.

– Диспетчер! – позвал он.

Выслушав то, что сказал ему диспетчер, он объявил присутствующим:

– Они выпустят только иностранных граждан. Все местные останутся.

– А почему? – спросила Вика.

– Потому что правила такие.

За окном продолжали грубо сдерживать толпу. В какой-то момент солдаты оттеснили местных в две стороны – так, что от дверей аэропорта образовался проход, и по нему к самолету быстро побежали несколько десятков пассажиров. Они поднялись вверх по трапу.

– Леонид Саввич… А эти? – спросил Гущин, указывая на местных.

– Нельзя, – ответил Зинченко, не поворачивая головы.

– Им же здесь хана! – Алексей подскочил в кресле.

Зинченко, не слушая его, обратился к Вике и Андрею:

– Взлетаем.

Бортпроводники вышли из кабины.

– Леонид Саввич, подождите, – Алексей не мог успокоиться. – Давайте попробуем хоть что-нибудь…

– Читайте контрольную карту, – сказал Зинченко.

Гущин смотрел на него ошарашенно. Он никак не мог поверить в то, что такое возможно, что они сейчас просто улетят, оставив этих людей на верную смерть. И в то, что это приказывал Зинченко…

Алексей еще раз посмотрел на своего командира. Тот не шутил. Лицо его было сурово. Он ждал.

Гущин начал зачитывать контрольную карту. Зинченко обратился к пассажирам на ломаном английском – прочел заученную давным-давно наизусть привычную речь капитана. Андрей, Вика и бортпроводницы двигались по проходу, проверяя застегнуты ли ремни у пассажиров. Те были взвинчены и напуганы. Трап тем временем отъехал от самолета. В этот момент люди прорвали оцепление и бросились к самолету. Они кричали, кто-то тряс деньгами, кто-то показывал на ребенка на руках. Солдаты начали стрелять в воздух. Все бросились врассыпную, поднялась суматоха, сквозь которую слышались крики, плач, стоны…

Самолет начал движение по полосе. Он ехал пока что медленно, и кто-то из местных жителей продолжал бежать рядом с ним, размахивая руками, и что-то кричать пилотам. Гущин оторвался от карты и посмотрел в окно.

– Мы не имеем права вмешиваться, – строго сказал Зинченко, поняв, о чем тот думает. – Это иностранные граждане, это их дела.

В этот момент послышались громкие хлопки. Это солдаты выстрелили в спины бегущим. Несколько человек упали.

Самолет взлетел. В кабину заглянул Андрей.

– Кофейку? – спросил он.

– Мне бы водки, – мрачно ответил Гущин.

Зинченко поглядел на Гущина и обернулся к Андрею.

– Два кофе.

В дверь позвонили. Радостная, принаряженная Александра выбежала в прихожую, открыла ее и невольно отшатнулась – Алексей прошел в комнату, даже не взглянув на нее. Она, удивленная таким началом их свидания, подошла к нему и встала за спиной. Алексей сел за накрытый стол и машинально начал запихивать что-то в рот. Он двигал тарелки, ломая порядок, добираясь до бутылки с вином. Взяв ее в руки, попытался открыть, но пробка не поддавалась. Алексей, и так чем-то взведенный, – это Александра уже заметила, – злился все больше и больше. Она села напротив и внимательно наблюдала за происходящим.

– Леша! – позвала она с тревогой, видя, что Алексей мыслями находится где-то не здесь.

– Эти ваши правила – полное скотство и подлость, – произнес Гущин.

Александра застыла. Она никак не ожидала услышать ничего подобного, была обижена и не замедлила это озвучить:

– Ну да… Это именно то, что хочет услышать каждая девушка.

– Саша, при чем здесь баня городская? Ты знаешь, что произошло?

– А что?

Алексей обхватил голову руками. Перед глазами будто заново пронеслись кадры: кричащие люди, дети на руках, автоматная очередь, окровавленные тела на песке…