Шрифт:
– Нас куда-то везут, – сдерживая стон, сказал Николай.
– Меня они вряд ли довезут, – проговорил Павел. – Я весь изрублен… Боли уже не чувствую…
Николай повернулся на бок и обнял брата. Они прижались друг к другу, лицом к лицу.
– Пока не поздно… Коля… запомни, – еле слышно зашептал Павел. – Все деньги – партии. Если ты уцелеешь, сделай так, чтобы вся моя доля досталась партии. Теперь второе… – Павел замолчал на некоторое время… – Коля, ты любишь Надю, я знаю – молчи… Она меня любила когда-то, давно… Найди ее и увези куда-нибудь, постарайся увезти куда-нибудь… Она фанатична, но ты постарайся…
– Пашенька, родной мой, – горячо зашептал Николай, – давай без завещаний, ты будешь жить, любить Надю…
– Нет, – прервал Павел, – не буду… мне не страшно, Коля, ты не думай… Я сотни раз думал о том, что меня ждет, там был и такой вариант… – Николаю показалось, что Павел усмехнулся. – Множественные раны холодным оружием. Я погиб за революцию, и я горжусь этим, а ты обещай мне еще вот что… – совсем уже почти беззвучно, – ты должен найти Никитича и рассказать ему о моей последней воле… деньги… и Надя… Надя… деньги…
– Где я найду его? – сквозь слезы спросил Николай.
– Ты помнишь инженера Красина? Ты еще восхищался его техническими талантами… Никитич и Красин – одно лицо.
– Не может быть! – невольно воскликнул Николай.
– Это верно так же, как то, что мы с тобой единокровные братья.
Павел замолчал. Тряска как будто уменьшилась, уменьшилась и скорость. Сквозь стены тюремной кареты глухо доносились какие-то крики, треск… Уж не выстрелы ли?
«Вдруг нас отобьют, как мы отбили тогда сестер?» – подумал Николай.
Вскоре все стихло, и карета покатила быстрее.
– Коля, помнишь, ты меня однажды спросил, когда я стал революционером? – вновь заговорил Павел. – Я тогда отмолчался, я от всех, даже от Нади хранил одну страшную тайну. Помнишь, меня арестовали впервые четыре года назад. Я был тогда типичным белоподкладочником и на сходку пошел из моды… Ну, конечно, я уже считал себя марксистом, но… Нас тогда тоже затолкали в манеж, издевались… Меня почему-то выделил из всех один вахмистр, жуткая широкоскулая рожа с каменным подбородком и недоразвитым носом, колотил ножнами, ногами… Я расхорохорился, кричал: «Опричники! Палачи! Мы вам не турки!» Тогда этот вахмистр связал меня, заткнул рот тряпкой, оттащил в угол, бросил там на пол и сел мне прямо на лицо.
– Я видел его! Видел! Паша, я его знаю! – не своим голосом завопил Николай и забился в судороге…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А по Москве в это время шла большая охота.
…Бей, бей, бей, держи его, ребяточки, хватай длинноволосого… А вон папаха белая, топором его бей, бей, бей… скубенты-суки… всех передушим… целуй портрет государя, ноги мне целуй… Не поцелуешь – на тебе, на тебе… Господа, смотрите, красный платок, платок красный… носовой, говоришь, вот и утри юшку, утри, утри, утри… давай веревку, веревку… толкай, чего смотришь, ишь, задрыгался… А вон еще длинноволосый бежит… ату его, ату его, попался, голубушка!
«Московские ведомости»:
На тюремную карету во время следования к тюрьме напали забастовщики, стоявшие с красным флагом у Старых Триумфальных ворот… Один из сопровождавших карету городовых ранен…
18 декабря состоялись бега, прошли успешно Сухаревский торг и торг на Трубной площади.
Москва, Москва! До бедствий и позораДоведена бездействием властей,Ты отдохнешь, родимая, не скороОт этих мук, от этих страшных дней.Московский Союз русского народа земным поклоном благодарит тебя, христолюбивое и верное русское воинство, за самоотверженную службу Царю и подвиги во дни подавления безумного мятежа, поднятого франкмасонским еврейским Бундом…
…Ни в каком из самых суровых действий войск я не могу усмотреть нарушений тех границ, в которых представляется военному поступать, как указывает ему его воинский долг и присяга.
Генерал-адъютант Дубасов.
…Свиты Его Величества генерал-адъютант барон Мейендорф передал войскам от имени Его Императорского Величества… Высочайшую благодарность за доблестную службу при подавлении восстания революционеров. Раздалось долго несмолкаемое громовое «ура»…
Большой театр. 4 января предполагается первое представление новых опер «Скупой рыцарь» и «Франческа да Римини»…
…Состоялось общее собрание артистов и пайщиков Художественного театра, на котором вопрос о возобновлении спектаклей решен в отрицательном смысле. Предположено отправиться всею труппою на гастроли за границу…
«СПб. ведомости».
Московский бунт подавлен… Баррикады разбираются, хоронят убитых, лечат раненых, подсчитывают убытки…