Менее чем через десять минут Линда переступила порог полицейского участка.

– Чарли?.. Чарли Салмон?
– спросила она, заходя в пропахшую табачным дымом комнату и смотря на единственную фигуру, которая сидела к ней спиной и что-то печатала на компьютере.

– Линда?
– Чарли Салмон повернулся и с особым удивлением посмотрел на стоявшую в дверях высокую красивую женщину.
– Называйте меня Чарли, просто Чарли, - он быстро встал и подал ей свою большую жилистую руку.
– Пожалуйста, присаживайтесь!
– он показал на стол напротив и дождался, пока Линда сядет.
– Я прошу прощения, что вызвал вас сюда, но мне показалось, что это будет более уместно, нежели если бы мы приехали к вам. Как вы уже понимаете, предмет нашего разговора будет касаться этого странного убийства, которое произошло несколько дней назад на лесной дороге...

– Вы подозреваете меня?
– спросила Линда полусерьезно-полушутя.

– Вас?
– суровое лицо Чарли вдруг расплылось в улыбке, и он громко засмеялся.
– О нет! конечно нет! Я, естественно, не психолог и не могу видеть человека насквозь, как, наверняка, можете делать вы, но мне кажется, что такая женщина как вы, - он посмотрел на Линду каким-то особым взглядом, в котором читался намек на нечто большее, чем простое любопытство, - вряд ли способна убить пятерых человек, из которых один бывший морской пехотинец, а два - телохранители-головорезы одного известного в прошлом криминала.

– Тогда я слушаю вас, Чарли, - Линда ответила ему взаимной улыбкой.

– Кай. Кай Ковальски. Предполагаю, что это имя вам знакомо?

– Да, знакомо! Кай часто ходил ко мне. Я оказывала ему посильную помощь в его посттравматической реабилитации.

– Да, мне это все известно. Джон рассказал мне, что вы помогали несчастному на совершенно безвозмездной основе. Мне кажется это очень благородно с вашей стороны, такие поступки в наше время - большая редкость.

– Спасибо!
– ответила Линда немного смущаясь.

– Вы могли бы описать мне этого человека? Как он оказался здесь и кем он был до этого, мне уже известно. Мне было бы интересно услышать о нем самом, понять, так сказать, его психологический портрет.

– Да, конечно! Но, скажите мне сначала, только скажите честно, как вы думаете - его... убили?

– Скажу вам честно, не знаю. Я не могу ответить вам ни утвердительно, ни отрицательно. Здесь есть определенные сложности; но на данный момент улик, доказывающих, что он жив, гораздо больше, чем тех, которые говорили бы, что он мертв.

– Спасибо! Я правда очень переживаю за него. Я чувствую, что во всем этом какая-то моя вина, недосмотр именно с моей стороны!

– Почему же вы так думаете?

– Я говорила уже об этом Джону. Я видела Кая накануне того дня, как он исчез, он приходил ко мне поздно вечером, почти ночью! Я помню, вернее мне показалось, что тогда он хотел мне что-то сказать, но я не выслушала его. Я... я очень хотела спать, мы допоздна отмечали день рождения одной из моих подруг. Тогда я поступила с ним, мягко говоря, непрофессионально - отправила его прочь, когда ему нужна была моя помощь...

– Но вы, как специалист, разве обязаны принимать пациентов тогда, когда они захотят?..

– Нет, вы не понимаете! Все не так! Все не так, как вы себе представляете, он был не просто пациент, для него я была чем-то то большим - другом, единственным его другом!

– Мне кажется или ваша дружба основывалась на жалость к нему?

– Я не знаю, возможно... но возможно и нет. По началу да, но потом, потом, наверное, нет...

– Простите мою откровенность, надеюсь вы не обидитесь на меня за вашего друга, но мне все здесь заявляют, что это был какой-то униженный и слабый человек, не способный на ни на что серьезное и боящийся почти всего, что его окружает. Кевин Райдер, например, утверждает, что Кай умственно недоразвит и даже что-то вроде идиота...

– О, это не правда! Совершенная неправда! По началу, как только я его увидела, он мне действительно таким и казался. Он не мог нормально разговаривать, его речь была односложна и проста, он дрожал, он не смотрел никому в глаза, в своем поведении он демонстрировал крайнюю интровертность. Но потом он начал меняться: начал лучше говорить, его речь стала связанной и последовательной. Я давала ему тесты на интеллект и... и, это правда, - последние тесты показали результат даже выше среднего! Я помню я давала ему читать книги. В основном классику. Он любил ее, да и мне казалось, что это лучшее, чем можно заполнить пробелы в сознании. Так вот он прочитывал все, что я ему давала, и каждая из книг вызывала у него какие-то мысли, которыми он всегда спешил делиться со мной, и мысли эти были далеко не глупы!

Все это время, Чарли не отрывал взгляда от Линды. Она заметил в ней состояние сильного нервного напряжения, видел, как начали дрожать у нее руки, когда она рассказывала ему про этого, казалось, бы совершенно чужого и не похожего ничем на нее человека.

– Мне бы очень хотелось услышать эти мысли, - проговорил он, наконец, дав Линде договорить и выждав некоторую паузу.

– Извините, но... но я не могу рассказать вам это. Все сказанное между нами за теми дверями было сказано на условиях конфиденциальности, да и там не было сказано ничего такого, что могло бы как-то помочь всему этому делу...