Интересно, конечно, кое-что даже принципиально новое, но сейчас меня больше беспокоила оскорбительная эсэмэска и опустевшая чашка кофе. Тон нашего нового знакомого изменился: из шутливого запанибратского он стал серьёзен и не допускающим невнимания. Это не надо было объяснять, во всяком случае мне.

– И что из этого?
– неожиданно раздался голос Франсуазы.
– Мы-то вам зачем?

– Всё очень просто, - Анубис встал и отодвинул стул, показывая, что нам пора в путь. Послышался противный, режущий слух скрежет металла о кафельную плитку, отчего у меня внутри всё завибрировало, а кишки свернулись в узел.
– У нас аврал и не хватает сотрудников.

– Как это?
– ляпнул я, потому что чувствовал, что вслед за Франсуазой должен хоть как-то обозначить своё присутствие.

– Во-первых, увеличилось количество прибывающих. Сезонный фактор: весна располагает к романтике и шизофрении и, как следствие, к количеству спонтанных слияний между индивидами. К тому же...
– на короткое мгновение древний бог замялся.
– К тому же так случилось, что сейчас у нас... забастовка.

– Что, и у вас тоже?
– у меня отвалилась челюсть.

– А ты думал! Что вверху, то и внизу. Вот что дано человеку высшими силами, так это его потенциальная осознанность, воображение и свобода выбора. А большинство людишек своими мыслеформами и действиями обгадили не только Землю, но и её ноосферу.

Мы молча вышли из кафе, переваривая свалившуюся на нас информацию.

– А во Франции, - продолжил Анубис, - забастовка это что?

– Это национальный вид спорта, - поддержала его Франсуаза.

– Вот. Совершенно правильное понимание вопроса. Поэтому-то вы нам и нужны. Когда в дело вмешивается пресловутый человеческий фактор, даже боги не всесильны.

Некоторое время мы шли по бульвару в абсолютном молчании: видимо, Анубис решил сделать передышку и дать нам привыкнуть к новому амплуа. Я решил воспользоваться моментом и судорожно пытался набрать в кармане сообщение. Наверное, мне это всё-таки удалось, потому что, как только наш провожатый решил продолжить, телефон, будто специально ожидая этого момента, сильно завибрировал и мой карман зазвенел мелочью.

– Молодость, молодость, - мечтательно протянул Анубис, - дела сердечные... Давай, посмотри, только быстро.

Сообщение оказалось менее лаконичным, нежели предыдущее, хотя и не содержало ни малейшего намека но то, что же произошло вчера вечером. Однако 'видеть тебя не хочу' означало то, что накосячил я всё-таки основательно. Я с тоской осмотрел сияющий вокруг радужный трепещущий мир, апофеозом которого являлась черная шакалья голова божества, которое, оказывается, существовало на самом деле, и тяжело вздохнул. Нет, ну чёрт знает что, ещё и память как отшибло. Ладно, разберемся. При условии, конечно, что наше потустороннее приключение окончится миром и возвращением домой.

– Итак, продолжим, - сказал Анубис.

– И чем мы, собственно, должны заниматься?

– Вот!
– в голосе собакоголового послышались удовлетворенные нотки, - любопытство - первый признак возвращения к жизни!

– И что помешает нам слинять и манкировать наши обязанности?
– услышал я свой голос как бы со стороны и содрогнулся. Наверно, чувство вины из-за ссоры и жуткое желание выпить ещё одну чашечку кофе всплыли из подсознания и затмили рассудок. Анубис резко повернулся, издал не обещающий ничего хорошего смешок и засунул руку за пазуху. Я машинально съежился, будто ожидая удара, но, когда он выдернул руку из-под отделанной золотом тоги, там не оказалось ни меча, ни, на крайний случай, нунчак, а всего лишь туго свёрнутый свиток.

– Ты, что, совсем спятил?
– скорее прочитал по губам, нежели услышал я шипение Франсуазы.

– Ну, что ж, для тех, кто ещё не до конца проникся важностью момента, придётся кое-что продемонстрировать, - широко улыбнулся древний бог и размашисто, будто кнутом, тряхнул свитком.

Раздался щелчок, один конец папируса раскрутился и светлым колышащимся прямоугольником застыл в полуметре от наших лиц. Анубис провел по нему большим и указательным пальцем, будто увеличивая фотографию на экране смартфона, и переливающееся цветовое пятно разрослось до размера экрана в Аймаксе. Он нажал на одному ему известную точку и радужные всполохи света, грозящие, как мне казалось, перелиться из глубины экрана наружу, постепенно уступили место приглушенному тусклому свету пасмурного ноябрьского дня. Через мгновение в клубящейся серой дымке проступили очертания реки, большой чёрной лодки и потом камышей, которые, как стражи, обступили нас с Франсуазой со всех сторон. Я не мог оторвать взгляда от происходящего; мне казалось, что мы полностью погрузились в изображение, хотя с другой стороны был уверен, что за моей спиной просыпается мой родной город. Я даже уловил шум проезжающих автомобилей и звон колокольчика на входной двери булочной, но внезапно ощутил, что мои ноздри наполняются запахом выброшенной на берег гниющей тины и застоявшейся воды, а ноги объяты ледяным холодом. Я опустил глаза вниз и обнаружил, что все мы по щиколотку стоим в воде у самого берега, а мимо нас степенно проплывает увеличившаяся в размерах лодка. На корме, отталкиваясь шестом, стоял высокого роста худой изможденный человек в широкополой чёрной шляпе и рваном плаще. В лодке сидело несколько человек, лиц которых я рассмотреть не мог; впрочем, всё моё внимание было приковано к странному лодочнику. От него, несмотря на его малопрезентабельный вид, веяло угрозой и безысходностью.

– А это - дедушка Харон, - как сквозь сон услышал я голос Анубиса, - он перевозит души умерших через реку Стикс. Но, если вы будуте очень упираться, он сделает для вас исключение. И даже платы не возьмет.

В этот момент я встретился взглядом с Хароном, и от бездонного провала его глаз меня передёрнуло и скрутило от страха, а тело, несмотря на команды мозга немедленно бежать, закоченело на месте в состоянии гипнотической неподвижности. Я полностью осознавал, что то, что мы видим, не что иное, как голограмма, ролик в астральном Ютюбе, и в тоже самое время ни секунды не сомневался, что мы находимся внутри этой сцены, что Харон на сто процентов реален и ему ничего не стоит выполнить угрозу. Видимо Франсуазу увиденное впечатлило не меньше моего, потому что, когда я смог отрвать взгляд от мрачной речной процессии, она, белая, как полотно, мелко дрожала.

Надо было что-то делать, и я примирительно развёл руки и промямлил что-то про то, что неправильно выразился и вообще не это имел в виду.

– Проняло?
– заулыбался Анубис.
– Во всяком случае вы теперь знаете точно, что кнут у меня есть. Пряник тоже имеется, но об этом попозже.

Он свернул изображение, дотронулся до свитка и экран погас. Потом свернул папирус и сунул его под тогу.

– Ну что, внимаем дальше?

– Да!
– хором поспешно выкрикнули мы с Франсуазой.