Иерусалим

Пришло письмо от Ильи, неожиданное. Есть шанс получить разрешение на ЖИЗНЬ в Англии или Ирландии. Илья связался с таким человеком, который знает, как можно оное получить, заявив, что я готов пойти жить и работать в антропософскую общину, где только за кошт и кров оказывается помощь всяким убогим. Люся после этого письма, как водится, сразу испугалась, запаниковала. Все новое, впрочем, как и старое, страшит ее.

Потребовалось пять годков, чтобы тот самый петух проклевал меня: без языка нельзя.

Временно оставляю в стороне скульптуру, в смысле работы над новыми вещами, поскольку для денег именно сейчас надобно крепко поработать и воспроизвести копии, все сознание свое заполнив звуками и начертаниями английскими.

Примерно через месяц поеду в Англию, собственно там и должна пойти настоящая учеба. Хотелось бы вначале поработать где-либо в деревне (саду, ферме, мастерской), осваивая язык, а затем несколько недель заниматься только языком в Оксфорде, в школе интенсивного индивидуального обучения. Цена - изрядная, только за 15 часов с пансионатом у хозяйки (завтрак, ужин) - 220 фунтов в неделю. Но я, кажется, могу рассчитывать на несколько тыщ долларов за новые копии бронзы.

Трудно каждое утро начинать жить. Прошлое цепко и злобно держит меня. Настоящее какое-то совсем не настоящее. Нет напряжения, остроты. Буднично. Обыкновенно.

Нет мастерской, образы перегорают, как молоко в вымени, - одна горечь.

Пришла пора радикально МЕНЯТЬ жизнь, вновь обрести первичные заботы. Комфорт - это самоубийство.

Надеюсь спастись в Англии.

Ну, с Богом!

С В Я Т О С Т Ь М И Р А

Неуёмный хлыст свистит в долине Иордана,

Ржавчина хихикает в колючке, железом вросшая в полынь.

Брякнешь тут со страху о Спасеньи,

Без промедленья получишь кучу дынь,

Мясистых помидоров ящик, пару авокадо.

И, невредим, познав спасительность движенья,

Вертишь руль и жмешь на тормоза.

Горький дым чужбины застит здесь глаза,

А надобно глядеть, да в оба,

За каждым поворотом тут подвох,

(Всякого обнимал, как брата,

А вот - поди же, пыл сдох,

Теперь до гроба ты учен

И знаешь, где зимуют раки).

О, Палестина, святость Мира,

Клочок земли, стиснутый в кулак!

О, Господи, какой ты был дурак,

Веря, что в Канне Галилейской пир

Иметь мог продолженье

И каждый тут друг другу брат!

Бог видит, не земных искал наград,

А Свет - души спасенье.

Не нашел, и вновь Исход.

З О Л О Т О И Е Р У С А Л И М А

Золото Иерусалима

Вечностью ткано -

Осанна, осанна!

Голубизна небес,

Воздушных завес

Серебром ткана -

Осанна, осанна!

Но приходит хамсин,

Знойных пустынь сын,

Меркнет небо в мареве рыжем,

И словно в сумерках слышим -

Осанна, осанна, осанна!

Святая земля та

Зачем мне дана была -

Для войн, раздоров, проклятий?

А я жаждал объятий -

Осанна, осанна!

Радость Небесного града

Чистому сердцу награда,

А мне, одному, один на один,

Не одолеть хамсин -

Осанна!

Т В О Р Ч Е С Т В О

Когда бы не прозренье рук

И ясновидящая сила молотка

Сказал бы я как на духу

Скульптуру эту сделал я

Что Моисея срубил в субботу

Над Тивериадским морем

Над хижиной апостола Петра

Я сам

Авторство - какое самомненье!

Железо в камне прозревает

Тропу сокрытого движенья

Точность скальпеля