К этому времени Рейчел покончила со своим кусочком цыпленка, сложила косточки на тарелку, облизала пальчики и вытерла их салфеткой. Не преминув послать еще одну улыбку в сторону матроны, она подмигнула одной из ее пышных хихикающих дочек.

— Леди Пейджет, — сказала она решительно, — вы — женщина, пользующаяся самыми жестокими методами для достижения своей цели. Разбили меня в пух и прах.

Фиона, безмятежно улыбнувшись, пододвинула к себе тарелку с куском жареной утки.

— Знаю, — отпарировала она. — Это отвратительно, не правда ли? Джеймс часто говорит мне об этом.

Шестидесятилетие сэра Джеймса Пейджета должно было стать по замыслу его жены событием памятным. Брекон Холл был набит гостями, пожилыми и молодыми. Были предусмотрены пикники, конные прогулки, катание на лодках и различные игры. Еды и питья было запасено на целую армию. Центральным мероприятием уикенда должны были стать танцы, намеченные на субботний вечер. Рейчел, пустив в дело свое особенное и большей частью пропадающее втуне эстетическое чутье, превратила маленький танцевальный зал Брекона в сверкающий, наполненный цветами сад. Филиппа, возбужденная до того, что не могла связно произнести пару слов, готовилась совершить свой первый выход в настоящем взрослом бальном платье. В разговоре с Салли Фиона с улыбкой заметила, что платье примеряется так часто, что может износиться еще до того, как вечер начнется.

В субботу, за несколько часов до его начала Фиона сидела в библиотеке в глубоком кожаном кресле. На маленьком столике подле нее стояла ее традиционная чашка чая. Подготовка праздника шла очень четко и продуманно. Зная, что все идет по плану и ке должно возникнуть никаких непредвиденных обстоятельств, она могла руководить всем этим из библиотеки; дела не требовали ее постоянного присутствия. Пожалуй, сейчас это было единственное спокойное место во всем доме. Сквозь высокие открытые окна вплывал теплый сентябрьский воздух, уже наполненный характерными осенними запахами, с теннисных кортов доносились возгласы, а с лужайки — смех и разговоры собравшихся за чаем людей.

Тоби, ссутулившись, стоял спиной к ней и смотрел в окно, за которым стоял солнечный осенний день. Он был одет в накрахмаленную белую рубашку, открывающую шею, с рукавами, небрежно закатанными до локтей, и в белые фланелевые брюки. Его теннисная ракетка была брошена на диван.

— Не нужно дуться, дорогой. Конечно, тебе не очень приятно это слышать, — сказала Фиона шутливым тоном, хотя глаза ее, что бывало редко, смотрели серьезно и строго.

Давая ему возможность спокойно обдумать сказанное ею, она разлила чай, взяла чашку и пригубила ее, не спуская с него глаз. После некоторого молчания она добавила с легкой и едкой улыбкой:

— Поскольку я не верю, что сердце твое разбито, то думаю, что причиной твоего неожиданного срыва был тот факт, что инициатива поступила от меня, а не от тебя. Если хочешь, считай, что это просто перерыв, и потом мы можем все возобновить. Может быть, этот вариант тебя больше устроит?

Тоби не воспользовался возможностью обратить все в шутку, ко также не ответил какой-либо резкостью, пусть даже и облеченной в любезную форму. Он нетерпеливо повернулся к ней:

— Я не понимаю, зачем вообще нужен этот перерыв! Ведь мы все так же прекрасно друг к другу откосимся, как и раньше. Что изменилось?

— Ситуация такова, что ты должен жениться, хочешь ты этого или нет, — быстро и решительно сказала она. — И даже если отвлечься от того, что у меня есть непременное правило, о котором ты очень хорошо знаешь — чтобы мои… — тут ее тубы слегка дрогнули, — …мои молодые друзья были неженаты, так получилось, что мне очень понравилась девушка, с которой ты собираешься связать свою судьбу. А я не люблю обманывать людей, которые мне нравятся. Твоя Дафни не заслужила этого, и я думаю, не примирится с таким положением. Иди-ка лучше выпей чаю, это улучшит твое дурное настроение.

— Тебе действительно нравится Дафни?

— Не говори ерунды. Конечно, она мне нравится. Я считаю ее исключительно умкой и приятной девушкой. Ты мог бы это сам заметить.

Тоби счел за лучшее проигнорировать это ироническое замечание.

— Хорошо, пусть будет так. — Опустившись в соседнее кресло, он подхватил свою чашку; его красивое лицо все еще было слегка нахмурено.

Фиона смотрела на него с неподдельной любовью, нежностью и едва заметным сожалением.

— Мы останемся друзьями, — сказала она. — Надолго, я надеюсь. Тоби, дорогой мой, не лучше ли так — без слез, без взаимных претензий, без разбитых сердец и пылких ссор. — Она тепло и нежно улыбнулась, так что Тоби, несмотря на свое неважное состояние, неожиданно для себя улыбнулся в ответ.

— Ты совершенно невозможная женщина!

Фиона тряхнула головой:

— Нет, я всего лишь чувствительная. Ты, конечно, не мог этого не заметить.

На секунду он задумался, переваривая ее намек. Затем, криво усмехнувшись, бросил:

— Да, я тоже так думаю.

— Вот и хорошо. А теперь хватит об этом. — Она привычным резким движением скинула туфли и подобрала нош под себя в кресло. — Расскажи мне о своих планах.

Он бросил на нее негодующий взгляд:

— Хорошенькую выволочку ты мне устроила под конец наших отношений!