Я кивнул. Но вообще-то я рассчитывал до восьми сорока пяти следующего утра оказаться как можно дальше от мамы.

Мы немного помолчали, и вот мистер Питерсон написал:

Пора.

Я бросил взгляд на часы. Сердце колотилось как ненормальное.

— Через две минуты буду, — сказал я. Я подошел к посту, когда сестры начали вечерний обход палат. В нише рядом с постом стояли две сложенных кресла-каталки. Я заранее решил, что попрошу разрешения взять одну. Медсестра сидела, уткнувшись в бумаги, и даже не подняла на меня глаз, но зачем красть, если можно попросить?

Я посмотрел на бейджик у сестры под воротником и сказал:

— Добрый вечер, сестра Флетчер.

Она оторвалась от бумаг, увидела мою красную щеку и нахмурилась. Ей было лет сорок пять. Я отметил резко очерченные скулы и взгляд вредной училки. Под глазами залегли круги — должно быть, дежурство длилось не первый час и она устала.

— Простите, что беспокою, — вежливо сказал я. — Вы не возражаете, если я ненадолго возьму кресло-каталку? Дело в том, что моему другу мистеру Питерсону из второй палаты срочно надо в туалет, а сам он туда не дойдет.

Пожалуй, с вежливостью я перестарался, но мне подумалось, что медсестре захочется побыстрее отделаться от занудного посетителя.

Она задумчиво прикоснулась ручкой к лицу.

— Может, он дождется, когда сестры освободятся? Как вас зовут?

— Вудс, — сказал я. — К сожалению, он может не дождаться.

Сестра Флетчер сморщила нос.

— Мистер Вудс, боюсь, ваш друг не должен покидать постель без помощи медицинского персонала. Это распоряжение врача. Он может снова упасть.

— Но я давно за ним ухаживаю, — сказал я. — Уверяю вас, если я рядом, с ним ничего не случится.

Она еще раз с подозрением посмотрела на мою щеку.

— Мистер Вудс, вы с кем-то подрались?

— Нет. Я пацифист.

— Но вас кто-то ударил по лицу.

— Подруга.

Дальше распространяться на эту тему сестра Флетчер не стала. Она поднялась и извлекла из недр стола мочеприемник.

— Попробуйте вместе с мистером Питерсоном обойтись вот этим.

— Не получится, — деликатно проговорил я. — Ему туалет нужен для другого.

Сестра Флетчер задумчиво постучала ручкой по мочеприемнику.

— Ну ладно, берите, — наконец разрешила она. — Но если возникнут сложности, позовите медсестру. Нам неприятности не нужны.

Я поспешно, пока она не передумала, взял кресло и покатил его в палату.

— Простите, — сказал я. — Думал, будет быстрее.

Кто дежурит? — спросил мистер Питерсон.

— Сестра Флетчер.

Вредная, зараза. Поменьше с ней разговаривай.

— Ладно, — кивнул я. — Таблетки приносили?

Мистер Питерсон отрицательно покачал головой. Он уже приподнял верхнюю часть кровати и теперь нетерпеливо показывал в сторону кресла. Сестра Флетчер преувеличила сложности: помочь ему перебраться в кресло оказалось довольно просто. Одной рукой он оперся о тумбочку, а другой взялся за мое плечо и встал на ноги, сделал пару шагов, чуть развернулся и сел в кресло. Через несколько минут дверь в палату открылась. Медсестра с порога потребовала объяснить, почему мистер Питерсон не в постели. Она обращалась ко мне, но мы заставили ее ждать, пока мистер Питерсон не напишет ответ в блокноте. Мы заранее сговорились задержать сестру, чтобы ее коллега успела дать лекарство двум другим пациентам и предложила нашей идти в следующую палату. Кроме того, мы рассчитали, что человек, выведенный из терпения, теряет интерес к источнику раздражения.

— Сестра Флетчер разрешила? — удивилась она, прочитав многословную записку.

Да, она позволила, чтобы Алекс мне помог. Ему не впервой. Сейчас приму кодеин, и мы с ним тронемся. Вы мне его принесли?

Сестра молча протянула ему пластиковый лоточек с таблетками.

Благодарю, — написал мистер Питерсон.

Сестра повернулась ко мне.

— Через пятнадцать минут заканчиваются часы посещения. Надеюсь, вы успеете покинуть больницу.

Не дожидаясь ответа, она взяла свою тележку, и они с коллегой вышли из палаты.

Поехали. Мимо поста иди спокойно, не торопись. Если Флетчер будет о чем-нибудь спрашивать, стой на своем.

— Понял.

Мы без приключений выкатились из палаты. Я старался не горбиться. Чуть приподняв голову, я смотрел на двойные двери, обозначавшие выход из отделения. На сестру Флетчер я не оборачивался, но краем глаза заметил, что она по-прежнему сидит, склонившись над бумагами. Я не понял, обратила она на нас внимание или нет. Но ничего, это выяснится в ближайшие пять секунд. Я задержал дыхание и продолжил толкать вперед кресло, вцепившись в его ручки так, что у меня побелели костяшки пальцев. Шаг, два, три. Ноги были как ватные. До дверей оставалось всего десять метров. Мы миновали пост. В тишине раздавался только звук моих шагов. Еще дюжина — и мы на свободе.