– Тебя как зовут, любезный?

– Пус Мидун, – ответил кот.

– Пус Мидун? Какое глупое имя. И что ты пришел, мне сюда грязь копытами наносить? Ты ковры мне испачкал!

Кот напрягся. Снова появилось то самое чувство внутри, которое велело ему причинить кому-то боль. Только на сей раз оно было вызвано желанием дать отпор наглому Олуху-Горбатому.

– Да плевать мне на твои ковры! – в доказательство своих слов кот плюнул на пол.

Олух-Горбатый зло взглянул коту в глаза.

– Я тебе тоже ничего не заплачу, понял?

Кот ухмыльнулся и промолчал. С минуту Пус Мидун и Олух-Горбатый молча смотрели друг на друга, после чего хозяин жилища повернулся, и, на сей раз нагибая голову ниже, ушел в спальню.

– Ничего вам не заплачу… Вы не достойны, вы муравьи, вы не заработали… – бубнил он себе под нос, пока не скрылся за дверью.

Пус и Камешек остались наедине. Зайчик умоляюще смотрел на гостя, намекая, что пора бы уходить. Но кот не спешил с уходом.

– Что это было? Кто это? – спросил он, кивая на дверь, за которой раздавались иногда тихие проклятия в адрес всех плохих работников мира.

Камешек не спеша подошел к креслу. Уселся рядом, вздохнул и сказал:

– Олух это. Горбатый. Он распорядителем у графини служит.

– У какой графини?

– Как это у какой? У нас одна графиня на всю округу.

– Блоходарова? – Пус оскалился.

– Блоходарова-Кисинская! Вы, уважаемый Пус, все-таки имейте к ней уважение, а то этот верблюд опять выйдет и устроит здесь.

– А он откуда такой взялся? – озадаченно спросил кот.

– Да как откуда... Графиня однажды его на свалке нашла. Он там ел это… не помню уже, что. В общем, побирался. Так она сжалилась над ним, накормила. А тот стал рассказывать, что он все знает и готов у нее служить кем угодно. Ну, она и взяла его распорядителем финансов своих. А мне приказала помогать ему.

– А почему это он не хочет никому платить?

– Да потому что считает, что он лучше всех все умеет делать. Хотя он ничего не умеет. За него все отчеты я пишу.

– Оригинальный персонаж, интересный, – кот покрутил торчащим сзади кресла хвостом. – Он меня заинтересовал, займусь им.

Камешек снова вздохнул.

– Слушай, потомок овцы и дятла, а где графиня живет? – отбросив остатки вежливости, спросил кот.

Зайчик потряс ушами и покрутил носом.

– Да как где… – нехотя и с обидой ответил он. – Известно, где. Напротив этого дома, там есть дом побольше. С мезонином такой.

– С чем?

– Да как с чем... С мезонином… – вяло отвечал Камешек.

– Вкусная, поди, штука! – Пус снова оскалился и сладко потянулся в кресле. Все его тело начало ныть в предвкушении скорого удовольствия. – Ладно, хомяк лесной, твоим Олухом я позже займусь. До встречи!

Больше ничего не говоря, кот спокойно вышел из дома и спрятался в ночи.

Дом напротив действительно был больше того, где остановился Олух-Горбатый. Однако все его окна своей чернотой говорили либо о том, что внутри никого не было, либо, что обитатели не желают пользоваться такими благами цивилизации, как свечи или керосинки. Пус Мидун несколько раз обошел дом, прислушался, принюхался – ни звука, ни запаха. Скрип снега под его мягкими лапами, и тот звучал громче окружающего мира. Следовало, как можно тише, проникнуть в дом, чтобы на месте разобраться в его обстановке. Только сейчас кот понял, как сильно сглупил, не спросив у Камешка о наличии какой-либо охраны у графини. С этим тоже предстояло разобраться опытным путем. Он давно уже никого не боялся, но в последнее время стал ощущать недостаток энтузиазма для возни с неинтересными ему личностями. Пус, наконец-то, почувствовал первые щекочущие волны желания, за которым охотился весь последний день. Оно робко постучалось в подкорку головного мозга и попросилось войти. Мидун не возражал.

Кот на всякий случай решил попробовать пробраться через входную дверь, вдруг у графини, так же как и у Олуха-Горбатого, не принято ее закрывать. И он не ошибся. Дверь легко поддалась и беззвучно провалилась во тьму, прятавшуюся в коридоре. Морду кота обдало уютным домашним теплом, запахом еды и чем-то вроде яблок. Этот запах раззадорил его желание еще больше, еще сильнее. В ушах начало стучать, сердце кота стало биться громко и часто. Во рту пересохло, и сухой липкий язык нервно скользнул по губам. Кот осторожно сделал первый шаг внутрь, пригибаясь, словно прятался в высокой траве. Вокруг на расстояние целой галактики было тихо. Ему казалось, что он даже слышит как в доме, где они ночевали, сопит во сне Чумазый. Следующий шаг ровно ничего не изменил. Кот наполовину уже вошел в дом. Третий и четвертый шаг затащили в тепло истрепанный в боях хвост кота, который трясся мелкой адреналиновой дрожью. Ползя практически на животе, Пус выкатил глаза насколько мог, пытаясь высмотреть впереди себя хоть что-то. Но ничего, кроме очертаний еще одной двери, он не видел. Коридор был пуст, в следующей за дверью комнате полновластно царила пугливая тишина, готовая сорваться прочь от малейшего звука. Несколько следующих шагов кот проделал, словно в тумане, сам не помня, как он их преодолел. Уши стала застилать оглушающая канонада собственного сердцебиения. Пус опустил брюхо на пол и решил заставить себя успокоиться. Слух начал подводить его, следовало замереть и не спугнуть свою добычу. Добычу, которую он ощущал кожей, каждой клеточкой напряженного тела. Ее страх, ее ужас, ее дрожащее тело, трепещущее в его твердых неумолимых когтях. От удовольствия и предвкушения глаза кота едва не закатились. Зато ему удалось справиться со своими эмоциями, утихомирить сердце, уже готовое было разорваться, сбавить громкость ударов в ушах до приемлемого уровня. Можно продолжать охоту.

Оказавшись возле второй двери, кот прильнул к щели носом и втянул воздух. Отчетливо пахло яблоками. Пахло догоревшим камином и старыми книгами, пахло жжеными перьями и протертыми коврами. Но никаких звуков, словно кот пытался забраться не в жилой дом, а в гробницу царя, умершего тысячелетия назад. Легкий толчок лапой показал, что уж эта дверь закрыта. Но ее легкий ход давал понять, что закрыта она не на щеколду или засов, а всего лишь придавлена изнутри чем-то не очень большим. Совсем слабого усилия хватило для того, чтобы приоткрыть дверь и образовать щель, достаточную для тела кота. Он стал осторожно протискиваться внутрь. Его чуткие глаза сразу же заметили тлеющие угольки в камине, говорившие о том, что огонь угас совсем недавно, и камин даже продолжал отдавать тепло. Один уголек внезапно треснул и выстрелил окалину куда-то вверх. От неожиданности кота передернуло, закрутившийся хвост гулко ударил в дверь.

– Чтоб тебя! – прошипел едва слышно Пус.

Удар пришелся откуда-то сверху. Кот не успел понять, что именно это было, но сполна ощутил, как череп едва не раскололся на части. В глазах моментально запрыгали огоньки, в ушах возник шум накатывающей волны, лапы подкосились. Он безжизненно рухнул на пол и потерял сознание.

– Граф! Граф! Очнитесь, миленький! – эти слова порезали уже начавшийся сон о том, как котенок Пус Мидун игриво прыгал на пасущихся овец и старался выцарапать им глаза. Его мать при этом жутко ругалась, но не отрывалась от работы, собирая в корзину коровьи экскременты. Сон резко улетучился, вместо него в сознание ворвалась жуткая головная боль. Кот открыл глаза и увидел горящую прямо перед носом свечу. Вокруг суетилась какая-то нелепая сова. Кот по ее манерам сразу понял, что это и была графиня Науса Блоходарова-Кисинская. Она прикладывала к голове кота окровавленную тряпку, то и дело ополаскивая ее в стоящем рядом тазике с водой.