Таким образом в результате отсутствия четкости формулировок преступных деяний террористического характера в российском уголовном законодательстве практические работники и следователи правоохранительных органов оказываются в затруднительном положении при квалификации действий террористов в реальной обстановке [276] .

Общеизвестно, что по своей социально-политической сущности терроризм представляет собой систематическое политически мотивированное, идеологически обоснованное применение насилия либо угроз применения такового, посредством которого через устрашение или уничтожение физических лиц осуществляется управление поведением представителей местной, субъектной или федеральной власти в выгодном для террористов направлении и достигаются преследуемые террористами цели. Например, во время теракта в Буденовске.

Терроризм как социально-политическое явление, безусловно, не может не включать в свое содержание всевозможные теоретические конструкции, концепции, идейно-политические, националистические и религиозные платформы, т. е. все то, что может быть отнесено к понятию идеологии терроризма. Это обусловлено тем, что террористы, террористические формирования всегда должны обосновывать, зачем они созданы, зачем они так действуют и какие цели ставят перед собой и своими единомышленниками.

Следовательно, терроризм не может существовать:

— без четко сформулированной политической, националистической, религиозной и иной идеологической платформы;

— не создав необходимые организационные структуры;

— не разработав методы и тактику своих действий;

— не организовав финансирование своего существования, своей деятельности;

— не создав базы подготовки, опорные пункты, пособнические структуры;

— не наладив взаимодействие с аналогичными формированиями как внутри страны нахождения, так и вне ее [277] .

А создание всего этого требует идеологического обоснования и обеспечения, иначе это будет организованная преступность.

О том, что терроризм не может не иметь свою идеологию, сказано и в определении терроризма, содержащемся в Федеральном законе № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 г. («терроризм — это идеология и практика…») [278] .

Таким образом, терроризм не может не иметь своей идеологии и не носить криминальный характер. При этом идеология терроризма всегда радикализирована, т. е. ее можно определить как «систему радикализированных социально-политических, националистических, религиозных воззрений антигосударственного характера, отражающую интересы оппозиционных больших и малых социальных групп, обосновывающую и оправдывающую применение ими физического и психологического насилия в отношении отдельных лиц или групп лиц в целях реализации их антигосударственных, антиобщественных интересов» [279] .

Если под таким же углом зрения рассмотреть вопросы экстремизма, то мы увидим, что с ним еще больше проблем, чем с терроризмом.

Например, в шанхайской конвенции «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом» (Шанхай, 15 июня 2001 г.) [280] указывается, что «экстремизм — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон» [281] .

Здесь налицо расширительное толкование понятия экстремизма, хотя суть его и указана правильно.

В ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» от 27 июля 2002 г. № 114-ФЗ (с последующими изменениями и дополнениями) вообще не дается никакого определения понятия экстремизма, а лишь на полутора страницах перечисляются действия, которые необходимо квалифицировать как экстремистскую деятельность (экстремизм) [282] . Необходимо отметить, что и в УК РФ (1996 г.) с последующими дополнениями к нему отсутствует даже упоминание об экстремизме.

Уголовный кодекс содержит лишь несколько самостоятельных статей (ст. 63 — обстоятельства, отягчающие наказание; ст. 148 — воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий; ст. 212 — массовые беспорядки; ст. 243 — уничтожение или повреждение памятников истории и культуры; ст. 278 — насильственный захват власти; ст. 280 — публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации; ст. 2821 возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды; ст. 357 В геноцид и др.), определяющих уголовные наказания за действия (деятельность), отнесенные федеральным законом 114-ФЗ (2002 г.) к экстремистской деятельности (экстремизму) [283] .

И только спустя несколько лет в ст. 4 ФЗ РФ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ внесены некоторые уточнения в действующее уголовное законодательство, в частности, в ст. 63, 105, 111, 112, 115, 116, 117, 119, 148, 149, 213, 214, 244, 280 и 282 «прим» УК РФ. В процессе этих изменений был сделан акцент на совершении преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. И, что особенно важно, в примечании к ст. 282 «прим» было дано определение преступлений экстремистской направленности, под которыми «в настоящем Кодексе понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом "е" части первой ст. 63 настоящего Кодекса» [284] .