Впоследствии, когда родилась и подросла Нина, боевые друзья Соколовых частенько собирались в их доме, и девочка с захватывающим интересом слушала их воспоминания о былых боях и походах. Слушал и Данилка. Оба мечтали быть смелыми, сильными, ловкими. Родители всячески поддерживали в них это стремление. Когда Данилка стал увлекаться спортом, отец сказал ему:

— Правильно, сынок. Я закалялся в нужде, а ты закаляйся в спорте!

В тридцать третьем году Данилка уехал, и все внимание родителей сосредоточилось на Ниночке. Нет, ее не баловали. В этой семье детей воспитывали на преодолении трудностей. Стоило ей принести однажды двойку, и отец сказал:

— Ты что думаешь, я под Волочаевкой сквозь колючую проволоку пробирался ради твоей двойки? Воевали, воевали, темнота мы этакая, чтобы наши дети учились и жили счастливо, а ты меня двойками позоришь!

С каждым годом Нина училась все лучше и лучше. Казалось, родителям бы только радоваться, но появилась новая забота: у Нины не обнаруживалось склонности ни к какой профессии. Отец не хотел неволить Нину, но надо же было ее к чему-нибудь пристрастить.

— Нинуська, вчера я заглядывал в ваш спортивный зал… Хорошо ты там на всяких этих штуках кувыркаешься. Может быть, тебе спортом заняться, а? Говорят, даже институт такой есть.

Нина отмолчалась.

В другой раз отец застал ее за техническим журналом.

— А что, если тебе инженером стать? — спросил он. — Ты говори, не стесняйся.

Но Нина и на этот раз отмолчалась.

Вечером, уйдя в свою комнату, она подолгу разглядывала многочисленные фотографии брата Данилы, теперь военного летчика. Тут были и одиночные и групповые снимки на фоне летного поля — с самолетами, ангарами…

Через несколько дней приехал домой Данила. На нем темно-синий костюм, перетянутый блестящими ремнями. Нина глядела на него с восхищением и тайком выспрашивала его о чем-то. А потом вдруг объявила родителям:

— Я буду летчиком!

— Как? Кем? — переспросил изумленный отец. У него даже трубка выпала изо рта. — Летчиком?

С минуту все сидели молча, потом, подобрав трубку и набив ее, отец сказал:

— Хотя чему удивляться? Мать у тебя была пулеметчицей… Летай!

Мать всплакнула, но на другой же день отыскала в книжном магазине книгу летчика Михеева и подарила дочери.

В 1940 году Нина без отрыва от учебы в десятом классе поступила в аэроклуб. Когда проходила медицинскую комиссию, старичок врач, осмотрев ее сильную, стройную, словно из металла отлитую фигуру, восхитился:

— Амазонка! Какие тут сомнения?! Она рождена для неба!

Инструктором Нины оказался летчик Василий Дремов. При первом знакомстве он выказал явное недоверие к Нине. Как и многие другие, он, видимо, считал специальность авиатора недоступной для женщин. И это еще больше подзадорило Нину. Она всеми силами старалась рассеять чувство напряженности и страха, которые присущи почти всем людям, когда они идут в первый полет. Есть один момент в полете, который почти всегда смущает новичка, это момент уборки газа и перехода самолета на планирование. Впоследствии это никак не отражается на летчике, но в первый раз…

…Мотор рокочет ровно, самолет, упруго покачиваясь, уверенно плывет над землей — и вдруг… тишина, самолет клюет носом, полет становится зыбким, и пассажир испытывает такое ощущение, будто внутри у него что-то обрывается… У инструктора в кабине сферическое зеркало, в котором он видит курсанта за своей спиной, и ему смешно.

Нина очень внимательно вслушивалась в возбужденные рассказы товарищей о первом полете, и когда подошла ее очередь лететь, то многое учла. Напрасно Дремов, глядя в зеркало, искал на ее лице признаков страха. Он видел спокойное внимание и восторженное удивление. А во время наземных занятий Дремов не находил слушателя более внимательного и понятливого, чем Нина. Это принудило его изменить свое мнение о девушке. Одной из первых она вышла и в самостоятельный полет. Дремов гордился ею.

Вскоре произошел случай, который заставил Дремова еще больше гордиться своим учлетом. Аэроклуб посетил генерал. Ожидали, что прикатит легковой автомобиль, адъютант, щелкнув каблуками, распахнет дверцу и из автомобиля выберется полный и непременно пожилой мужчина с усталым взглядом. А вышло все не так.

Над аэродромом с ревом пронеслась двойка тупорылых истребителей, да так низко, что под самолетами трава колыхалась. Затем истребители свечой вонзились в небо и тотчас круто опустились и приземлились. Едва замерли их винты, как из кабин выскочили два летчика. Один из них и был генерал — молодой богатырь, с веселым лицом и не в генеральской форме, а в простом синем комбинезоне. Он взял под руку начальника аэроклуба и, весело с ним беседуя, направился к штабу.

После обеда генерал наблюдал полеты курсантов. Увидев Нину, подозвал к себе.

— Скоро, девушка, полетите самостоятельно? Уже летаете?! Молодец! А можно, я с вами слетаю за пассажира?

Нина смутилась и не знала, как отвечать.

— Вижу, что уговорил, — засмеялся генерал. — Идем к самолету.

Дремов помогал Нине крепить привязные ремни, волновался и шепотом просил: «Ты уж, пожалуйста, повнимательней… Понимаю, все-таки генерал, но ты уж постарайся, не подведи».