Удивительно, но толпа притихла. Те, кто собирался уходить, повернулись лицом к сцене. На треке, где до этого проходили гонки, образовалось скопление народа. Текс поклонился, улыбнулся и произнес:

— Добрый вечер, друзья. Я рад, что могу быть здесь, с вами, и я уверен, что мы неплохо проведем время вместе.

Толпа зарокотала. Он снова улыбнулся и кивнул, благодаря зрителей за поддержку. Когда шум утих, Текс продолжил:

— Как вы знаете, я не слишком хорошо пою. Гораздо лучше я управляюсь с лошадьми. — Одобрительный смех и аплодисменты раздались с трибуны. — Но у меня все же есть несколько пластинок, и время от времени я даже сам пишу песни. Сегодня я хочу исполнить для вас мою новую композицию. Она еще не записана, но, если вам понравится, я обязательно ее запишу. Она называется «Где ты, Мерели?».

Мерели снова схватила Сью за руку.

— Он сделал это! — закричала она.

Сью рассмеялась:

— Что именно?

— Он написал песню обо мне! Нет, не может быть!

— А может, он знает другую девушку по имени Мерели?

— О нет! Я уверена, что это про меня.

Текс коснулся гитарных струн и запел. Хиппи, сидевшие внизу, завопили:

— Эй, хватит, ковбой!

Но он не обращал на них внимания. Это была типичная песня в стиле кантри о девушке по имени Мерели с голубыми, словно небо, глазами и горячим и добрым, словно согревающий зимой огонь, сердцем. Песню, конечно, нельзя было назвать шедевром, но звучала она приятно, а припев был такой:

Мерели сидела как завороженная, не в силах пошевельнуться. Какими чарами обладал этот мужчина, что так действовали на нее? Даже на расстоянии он так волновал ее. Казалось, она тает изнутри, а руки и ноги ее ослабли и словно превращались в желе.

Текс начал повторять припев, как вдруг раздался выстрел, и артист рухнул на сцену. Мерели показалось, что сердце ее, бухнув, провалилось в самые пятки. Она не была уверена, но ей показалось, что выстрел раздался оттуда, где расположилась группа молодых хиппи. Они все сгрудились вокруг единственного, кто из них сидел.

По команде выбежавшего конферансье музыканты немедленно выстроились у края сцены, защищая упавшего Текса от взглядов любопытной толпы. Они заиграли какую-то веселую мелодию, и на несколько мгновений люди замерли, слушая музыку. Потом вдруг толпа взорвалась гомоном, заглушившим инструменты, хиппи сорвались с места и бросилась с трибуны, словно признавая свою вину.

Завизжали женщины. Заплакали дети. Многие рванулись к выходу. Словно из ниоткуда, материализовались полицейские в голубых касках. Мерели пыталась разглядеть Текса через головы музыкантов, но те послужили хорошим заслоном, и ей никак не удавалось его увидеть. Из громкоговорителя раздался голос полицейского, который запрыгнул на сцену и схватил микрофон:

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и займите места на трибуне! Освободите проходы, пожалуйста! Произошел несчастный случай, и мы должны подойти к сцене!

Мерели больше была не в состоянии усидеть на месте. С криком «Текс!» она вскочила.

Сью схватила ее за руку.

— Ты куда? — запричитала она. — Не вздумай!

— Нет! — завопила Мерели. — Я должна добраться до него! Он ранен, может, мертв!

Она решительно проталкивалась сквозь взволнованную толпу. Это было не так-то просто среди людей, возбужденных до крайности. Стиснутая со всех сторон, она никак не могла пробиться к сцене и даже не видела, что там творится.

Дальше стало еще хуже. Внезапно завязалась драка. Люди начали кидать друг в друга чем попало. Что-то ударило Мерели по голове. Заверещали полицейские свистки. Чтобы защититься, девушка начала колотить окружающих, которые в ответ награждали ударами ее. Ей не было страшно. Она чувствовала только злость — злость на людей, которые не дают ей пробраться к Тексу.

Сколько длилось побоище, Мерели не знала, да это и не заботило ее. Ей казалось, что безобразие продолжается целую вечность. Внезапно ее схватили за руки двое дюжих полицейских. Она, вырываясь, закричала:

— Отпустите меня! Прекратите! Я ничего не сделала! Пустите меня! Я медсестра! Мне надо добраться до сцены!

Но полицейские не обращали внимания на ее вопли. Скорее всего, они ее просто не слышали — такой кругом стоял шум. Они просто, крепко ухватив, волокли ее к выходу. Следующее, что Мерели осознала, — то, что она находится в полицейском микроавтобусе, среди таких же подневольных пассажиров. Кое-кто из них — девушка хорошо это запомнила — находился недавно с молодыми хиппи на трибуне. Еще здесь было несколько молодых людей и две девушки. Двери машины с грохотом захлопнулись, и автомобиль помчался. Пленники сидели друг против друга на скамьях. Мерели забилась в уголок и внимательно оглядывала каждого. Никого она раньше не видела, кроме тех четверых. Они сидели впереди нее на том месте, откуда прогремел выстрел. Но она была совершенно уверена — тот, кого они загораживали, отсутствует. У всех хиппи были длинные сальные волосы и типичная для этого молодежного движения одежда — некая помесь ковбойского, мексиканского и индейского костюма. Опытным глазом она безошибочно заметила, что почти все они явно накачаны наркотиками. А может быть, и все. Она радовалась, что ни один из них даже не взглянул на нее. Все были заняты своими мыслями, возможно, размышляли о том, что будет с ними в полицейском участке. Если они попали в руки полиции впервые, то, возможно, их отпустят быстро. А если кто-то привлекался раньше к ответственности, то ему придется куда сложнее. Ей очень хотелось думать, что будет с ней. Но конечно, ее арест — чистой воды ошибка. Наверное, полицейские подумали, что она одна из хулиганов. Но ведь это не так.

К счастью, когда их привезли в участок, первым, кого она увидела, оказался сержант Розетти, за которым она ухаживала в больнице в прошлом году, когда ему вырезали аппендицит.

Едва взглянув на девушку, он спросил:

— А вы что тут делаете, мисс Максвелл?

— Произошла ошибка. Я сидела на трибуне, когда выстрелили в Текса Ховарда, и я попыталась пробраться, чтобы помочь ему.

— Кто вас взял?

Она огляделась. Один из полицейских, что схватили ее у трибуны и погрузили в автомобиль, кинулся оправдываться: