Диверсии устраивались в кинотеатрах Кабула, в 1985 г. — в столичном аэропорту, а в 1986 г. был устроен взрыв около советского посольства. В практике душманов часто применялось правило посылать впереди караванов с оружием своих единоверцев с грузом, а потом расстреливать их за неверность Аллаху. В 1984–1985 гг. из кишлака, расположенного в окрестностях центрального военного городка, мятежники устраивали периодические его обстрелы, в основном из стрелкового оружия. В этом гарнизоне был дислоцирован штаб армии, некоторые воинские части и другие, в том числе хозяйственные, подразделения. Обстрелу подвергались жилые и служебные помещения и просто дороги городка.

В 1984 г. только благодаря счастливой случайности, осталась в живых секретарь особого отдела ВВС — женщина. Она отлучилась на несколько минут, и в это время ее рабочее место было пробито пулеметной очередью.

А вот начальнику тыла армии повезло меньше — он был тяжело ранен шальной пулей непосредственно в своем рабочем кабинете.

В 1985 г. мина мятежников залетела через окно прямо в штаб армии, разрушив туалет командующего. Более серьезно пострадало от мин бандитов помещение особого отдела КГБ. Принятыми афганской стороной более эффективными мерами по зачистке этого кишлака обстрелы столичного гарнизона прекратились.

Согласно циркулярному распоряжению лидера ИПА Гульбеддина, его партия создавала специальные группы и расселяла их членов по конспиративным квартирам в Кабуле для совершения террористических актов против функционеров правительства ДРА и советских военнослужащих с целью создания напряженной ситуации в городе. Один экземпляр этого распоряжения имелся в особом отделе армии. Среди пострадавших был и сотрудник органов КГБ, убитый в центре города.

Совершив ракетно-артиллерийский обстрел Кабула после нашего ухода из Афганистана, Гульбеддин частично достиг своей цели: именно ужас заставил жителей города покинуть родину в количестве, которого ранее никогда не было.

А. Шах создал в Панджшерском ущелье такую тюрьму, которая приводила в оцепенение даже военных, имевших возможность ознакомиться с нею. Поспешное бегство после очередного разгрома не позволило ему ликвидировать следы своих преступлений: растерзанные трупы афганских военнослужащих и более шестидесяти мирных жителей. Разнообразные пыточные устройства, инструменты — от средневековых до современных — сами по себе вызывали неприятные чувства у тех, кто их видел. А как расценить то, что террористы распространяли взрывные устройства, закамуфлированные в красочно оформленные бытовые предметы, поленья дров (в городах дрова продавались на вес) и даже детские игрушки? Эти предметы, изготовленные, конечно, не в полевых лагерях бандитов, были также представлены в музее особого отдела.

В заключение приведу пример теракта в отношении сугубо гражданских лиц — советских специалистов мирных профессий, приглашенных для восстановления завода минеральных удобрений и хлебокомбината в городе Мазари-Шарифе.

Лето 1983 года. Город со своей наиболее яркой достопримечательностью — красивой голубой мечетью XV века Розии-Шариф, или Хазрат-Али, утопает в зелени садов. Каждое утро автобус с афганским водителем развозил 16 советских специалистов по их рабочим местам. Однажды автобус был остановлен двумя афганцами. Шофер притормозил, и неизвестные быстро вскочили в салон машины, приказав шоферу ехать дальше, но уже по другому маршруту. Они мгновенно извлекли оружие из просторной национальной одежды и направили его в сторону сидящих в автобусе. Все произошло настолько неожиданно, что никто из наших сразу не оценил весь драматизм ситуации. Да и никто не ожидал в этом городе, в стороне от военных действий, чего-либо плохого. Поэтому личное оружие, кстати, его имели отдельные специалисты, находилось в кобурах, притом застегнутых. Как только один из пассажиров попытался достать свой пистолет, он тут же был ранен бандитом.

Рынок. Продажа дров на вес. Джелалабад. 1983 г. (Из архива М.Я. Овсеенко)

Автобус между тем свернул с главной улицы и выехал за пределы города, где и остановился. К двум террористам присоединились другие. По их приказу раненого советского специалиста вытащили из автобуса, он был еще жив. На глазах у всех, рядом с автобусом, один из бандитов не спеша отрезал ему голову. Раненый сначала дико кричал, затем затих. Эта ужасная казнь деморализовала наших, по сути гражданских, лиц, к этому времени уже обезоруженных. Душманы пригрозили, что так будет с каждым, кто сделает какую-либо попытку к побегу.

С этого времени следы похищенных специалистов затерялись. Естественно, что на их поиски были мобилизованы военные и оперативные возможности, в том числе по прочесыванию местности, блокированию и проверке с помощью афганских военнослужащих кишлаков, захвату мятежников, местных авторитетов с намерением обменять их на наших граждан, но все было напрасно.

В поиске советских людей были также задействованы подразделения ГРУ, военной контрразведки, дружески настроенные активисты из числа афганцев, местные органы власти и оперативные силы службы государственной информации, впоследствии преобразованной в министерство государственной безопасности Демократической Республики Афганистан. Возглавлял СГИ, а затем некоторое время МГБ доктор Наджиб, который, в свою очередь, имел свои источники. Информации поступало много, и вся она тщательно проверялась. Причем афганцы каждый раз настаивали на объективности своих данных, клялись при этом своими детьми, Аллахом. Но все их сведения, к сожалению, не подтверждались.

Прошло больше трех месяцев. Эффективность розыскных мероприятий снижалась. И вот однажды ранним прохладным утром (была уже осень) в одном из дуканов на окраине города появился продрогший афганский подросток. Его обогрели, напоили чаем. Разговорившись, он упомянул о захваченных мушаферах. Уложив подростка спать, дуканщик быстро сообщил русским полученные сведения. Несколько пограничников, а это была их зона ответственности, во главе с подполковником, брат которого находился в числе похищенных специалистов, поспешили в дукан.