Я приехал сегодня утром в тот момент, когда они готовились вместе уйти из квартиры. Мари-Жур Аньель — а точнее Даниель Бертье, ибо таково ее настоящее имя, это я узнал от журналистов — готова была сопровождать отца на вокзал Сен-Лазар, а может быть, и до Гавра.

Очевидно, я разрушил их планы. Хладнокровный человек держал бы себя спокойно. Я всего лишь частный детектив, следовательно, не очень опасен, ибо не имею права проводить обыск. Но Бертье в который раз запаниковал. Он решил бежать во что бы то ни стало и ушел при известных нам обстоятельствах. После событий на вокзале ему вновь необходимо срочно найти пристанище. Естественно, он вспоминает о Клодетте Жема. Во время ее вынужденной безработицы он позволил ей дублировать иностранные фильмы. Потому надеется, что она отплатит ему тем же.

Клодетта Жема узнала его шаги на лестнице. Неровные шаги, с опорой всем телом на правую ногу… И она вообразила, что он все знает, а ведь он меньше всего подозревал ее. Когда он позвонил в дверь, она уже приняла решение. Положив пистолет на столик в прихожей за вазу, она идет открыть и впускает его. Он криком кричит о своей невиновности, прося на какое-то время спрятать его. Она понимает, что он Ничего не знает. Но он вкладывает столько искренности в свой протест, что даже полицейские, арестовавшие его, подумали об ошибке.

Пока он так возбужден, она берет оружие и приближается к нему. На этот раз он все понял, но слишком поздно. Она стреляет. И вот третья жертва…

Клид поднялся и прижался лицом к стеклу. Вместо дождя пошел снег. Он мягко падал, кружась. Ветер стих.

— Чистое преступление в трех актах, — протянул он, глядя на улицу. — До его бегства я верил, что Бертье и есть убийца супругов Дравилей. Как и вы. Только я предполагал, что убийство инспирировано женщиной. Вначале, после первого акта, я подозревал Жюльетту Дравиль; версия не выдержала экзамена. Конечно, она могла подтолкнуть своего любовника на убийство мужа, подобное происходит почти каждый день. После чего, пытаясь избавиться от ее чар, он в свою очередь убивает ее во время очередной ссоры. Но это слишком похоже на посредственный роман.

Расследование привело меня, таким образом, к Клодетте Жема, одновременно являвшейся подругой и Бертье, и Жюльетты Дравиль. После часовой беседы та меня убедила в своей непричастности.

— Тогда вы принялись за Мари-Жур Аньель, — добавил Винсен. — Как вы ее откопали?

Клид тяжело вздохнул. Комиссар вдруг предстал перед ним продувной бестией, любопытной до неприличия.

— Где я ее откопал? Среди сплетен, комиссар. Кто-то мне сказал, что она была последней победой Жана Дравиля и что Бертье тоже крутился вокруг нее. Мне ужасно захотелось на нее посмотреть.

Я ожидал встретить дикарку, полную желания мстить. Но, напротив, встретил женщину, необъяснимо защищающую убийцу. Я подумал — вот вдохновительница. И пошел напролом, особенно после того, как она провела меня с хромым. Но она не давалась, беря все на себя. Я не мог понять, почему она с таким упорством защищает убийцу своего любовника. Я не знал, что у Бертье была дочь, мой дорогой Винсен, я вам говорил об этом. Поэтому-то мне и не удавалось найти причину ее поведения. Она даже сумела внушить мне, что была любовницей Бертье — своего отца! Для нее все средства были хороши, лишь бы его спасти.

Винсен поднялся и подошел к Клиду, стоявшему у окна. Ему надо было задать еще один вопрос, кое-что уточнить.

— Черт подери, Клид, почему же она просто не сказала нам правды? К чему все эти россказни? Она ведь должна была понимать: рано или поздно мы узнаем, что Бертье ее отец, а не любовник.

— Она это понимала, — ответил Клид. — Но не ей нам было это объяснять. Пока Бертье оставался на свободе, она считала необходимым мешать нам своей ложью.

— Не пойму, зачем? — нетерпеливо переспросил комиссар.

Клид взял его за руку и подвел к двери.

— Зачем? — медленно повторил он. — Потому что она тоже считала, что виновен ее отец.

Клид присел на край своего стола. Он накинул пальто и собирался уйти. Вера подняла глаза, слегка покраснела и тут же принялась стучать по клавишам пишущей машинки.

Наступало безрадостное воскресенье. Ночь тянулась целую вечность. Который был час? 10 часов? Полночь? Вера не знала. Она утратила чувство времени.

После возвращения у Клида была тяжела сцена с Мари-Жур Аньель. Надо было осторожно рассказать ей все, прежде чем отвезти ее попрощаться с отцом, а затем отправить к ее друзьям. Он чувствовал себя подавленным. Вернувшись, надолго закрылся у себя, где расхаживал взад-вперед, не переставая. Затем он прошел в ванную, принял душ и переоделся, всем видом показывая, что собирается уходить.

Вера закончила печатать лист. Клид следил за тем, как она заправляет в каретку новый, затем, склонившись, взял ее ладонь. У нее была нежная чуть золотистая кожа. Клид мягко пожал ей руку.