Весьма уверенная в себе, она выбрала кресло и устроилась напротив Клида. Она явно ощущала себя в прекрасной позиции, позволяющей видеть подачу противника и отбить ее, чтобы атаковать самой. Это позволяло ей чувствовать себя очень спокойно.

— Я немного слышала о вас, месье Клид, и знаю вас по фотографиям, что который день печатают газеты. Я люблю порою их полистать. Знаю по последним публикациям «Паризьен либере», что вы — лучший детектив в мире.

Она пожала плечами.

— Это так, не правда ли?.. Лучший, — протянула она, едва приоткрытые губы обозначили тщательно скрываемую улыбку. — Журналисты любят классифицировать людей… как скаковых лошадей.

Клид стерпел. Девушка оказалась довольно язвительной. Но это оказалось не все.

— Нехотя начав читать, я увлеклась их запалом, — выдала она, любезно улыбаясь. — Теперь я могу сказать, что вы величайший хам, какого носит Земля. Еще одна интересная классификация, месье Клид.

Клид закурил сигарету и выпустил дым ей в лицо.

— И вполне заслуженно, как видите, — заметил он саркастически. — Впрочем, я думаю, вы еще больше походите на нарисованный образ. Действительно, это безумие — коллекционировать качества и недостатки, — добавил он со смешком. — Вам будет чем позабавиться, если вы хотите их все отметить.

Она поднялась рассчитанным движением.

— Я не желаю больше ничего о вас знать. Так что, если вы позволите…

Кивком она указала ему на дверь. Это был отличный смэш [2] красавицы, считавшей себя чемпионкой среди артистов. Клид раздумывал, спустить ей это или нет. Но потом вспомнил, что говорила ему Доминик Бланшетт часом ранее:

«Простая девчонка, наивная, немного робкая, не верящая еще в то, что это произошло».

Он пустил пробный шар.

— Я ничего не хочу! — внезапно бросил он. — Я просто пришел задать вам кое-какие вопросы. Может быть, вам не составит труда ответить на них? Это ваше дело. Только, — продолжал он угрожающим тоном, — я советовал бы вам выслушать меня и подумать, прежде чем принимать решение. Я думаю, что нет надобности ничего уточнять?

Он стряхнул пепел сигареты на ковер.

— Для начала я хотел бы знать, где вы провели утро в четверг.

Клид принял и сам послал смэш. Мари-Жур Аньель, казалось, согласилась на предложенную ей партию. Она вновь села.

— За городом, месье Клид, — ответила она, по всей видимости, искренне. — Работа в студии утомила меня, я решила, что могу себе позволить несколько часов отдыха, прежде чем отравиться на натурные съемки в Солонь.

Клид поправил складки на брюках. Он не поднимал головы.

— Можно узнать, что вы именуете загородом, мадемуазель?

Она чуть вздрогнула, но он все еще на нее не смотрел. Сочтя себя достаточно сильной, чтобы пойти в наступление, она твердо заявила:

— Я не собираюсь ничего уточнять.

Клид поднял на нее тяжелый взгляд.

— Я хотел бы вам помочь. Ваш загород не расположен ли невдалеке от Орлеана, а?

Она нежно улыбнулась. Этот вопрос не мог сбить ее с ног. Она знала, что рано или поздно он его задаст. За этим он и пришел.

— Если вам так нравится, — пожала она плечами, — пусть будет под Орлеаном. Вы знаете, это небольшой городок, но прелестный. И потом, вас это устраивает больше, чем Бове, Тур или Нант.

Клид в свою очередь улыбнулся.

— Скажем скорее, что это ближе к истине.

— Конечно. — Она решила казаться ироничной, отражая его удары. — Речь идет о «правде по месье Клиду», естественно?

Это был хитрый «теннис», острый и интеллектуальный. Клид имел дело с «хорошей ракеткой», которая, зная ограниченность средств, отказывалась вступить в игру с ним.

— Неужели вам трудно признать, что «правда по Клиду» достаточно близка к истине?

Она рассмеялась.

— Почему же мне трудно признать? Я, действительно, в четверг была в Орлеане. Могу ли я теперь узнать, что интересного я там совершила?

Клид пожал плечами.

— Вы мне предлагаете партию в покер?

Она стала гораздо серьезнее, прежде чем ответила.

— Нет. Эта игра вызывает во мне ужас. Я никогда не увлекалась ею. Тем более играть с вами. Говорят, — и я искренне верю, — что ваше знамя — блеф, месье Клид.

Клид спрашивал себя, может быть, он недооценил эту девчонку. У нее потрясающая способность уклоняться.

— Может быть, это часть моих достоинств, — заметил он.

Готовый уже задать новый вопрос, он вдруг смутно почувствовал, что она «сорвалась с крючка» и не слушает его больше. Она упорно смотрела на него, но только для того, чтобы скрыть свое напряжение. Он напряг слух и услышал скрип одной паркетины, затем другой. В квартире кто-то осторожно передвигался.