Советник же прижимал женщину к своей груди, ощущая, как стекают по ее щекам на его рубашку горючие слёзы, и в душе поднималось что-то такое, чему он сам не мог найти названия.

Он отошел от костра и отправился за Линой именно потому, что не мог смотреть на бурный флирт Ромуальда с красавицей — ведьмой. Тина понравилась ему еще тогда, когда он ничего о ней не знал. Кроме красоты, в ней он видел то, что соответствовало его представлениям об идеальной женщине.

С молоком матери Дамиан всосал представление о женщине как о существе слабом и нежном, нуждающемся в защите, которую он, мужчина, должен ей предоставить.

До недавних пор ему казалось, что под это определение подходит Тина. Образ, который она создавала, как раз соответствовал представлениям советника об идеале. Нежная, хрупкая, недалёкого ума, зато ласковая и страстная, и это в сочетании с выдающейся красотой. Просто совершенство.

Только вот несмотря на постоянно отыгрываемую роль легкомысленной глупышки, Тина оказалась существом значительно более неуязвимым, чем ее с виду такая сильная подруга.

Так что золотистый флёр очарования, окружавший молодую ведьму, в глазах советника практически померк и растворился. Теперь он гораздо лучше видел настоящую Тину и ее очарование с каждым днем действовало на него все меньше, что пугало и злило советника. Он и от костра отошел для того, чтобы не видеть, как красавица разрушает созданный им образ, беззастенчиво флиртуя с князем, которого она даже не уважала. В последнем у советника сомнений не было.

Дамиану никогда раньше не приходилось иметь дело с ведьмами и он не знал, что это за птички и с чем их едят. Изящная, хрупкая, восхитительно беззащитная Валентина Скарель оказалась вооружена против превратностей судьбы значительно лучше, чем целый отряд императорской гвардии. Сама слабость в Тинином исполнении была всего лишь ловушкой для раззявивших рот на ее прелести мужчин. Операция по добыванию Ромуальдова родового артефакта показала это как нельзя лучше.

Лина до этого момента казалась ему скорее сгустком интеллекта и воли, в ней не был места мягкости, слабости. Она не нуждалась в защите, скорее была готова защищать сама. Ромуальда, например.

И тут она внезапно из железной барышни и великолепного профессионала на его глазах превратилось в существо гонимое, страдающее, но стойкое, достойное сострадания и восхищения. Когда она сказала, что готова умереть сама, чтобы не дать Кавериско торжествовать, у Дамиана болезненно сжалось сердце. Впервые в жизни он подумал: а так ли важно, чтобы женщина была слабой и беззащитной, если в девяноста процентах случаев это все равно игра? Возможно, мужчине больше подойдет та, кто может встать с ним рука об руку?

Лина не дала ему долго задумываться. Минута слабости закончилась, слёзы высохли и она оторвалась от груди советника. Он поразился, как качественно артефакторша справилась с собой. Глаза чуть припухли, это верно, но в остальном никак нельзя было заподозрить, что девушка только что дала волю эмоциям и рыдала как малое дитя.

Она дернула Дамиана за рукав.

— Пойдем, там уже должны были приготовить поесть. И прости, я что-то расслабилась. Не говори никому, что я ревела, ладно?

Дамиан сжал ее маленькую ладошку в своей.

— Договорились. А ты успокойся: мы что-нибудь придумаем.

С этими словами они вышли на полянку у реки и увидели, что диспозиция изменилась. Ромуальд, видимо, все спел и перешел к более активным действиям, а ведьме это не понравилось. Сейчас она гоняла его по полянке, размахивая пустым мешком из-под муки и шипела, как змея. Совершенно не готовый к такому князь бегал от нее и уворачивался, но, судя по обсыпанной мукой спине, не слишком удачно.

Удивительно, что оба не забывали о конспирации и носились по полянке практически молча. Еще вчера Роберт прочел всем лекцию о правилах поведения в горах и велел не шуметь, так что и Ромуальд, и Тина старались как могли. Еще удивительнее было то, что все наемники и Стефан оставили князя наедине с ведьмой и даже не пришли полюбоваться на забавную сценку. Их тихие голоса и всхрапывание лошадей доносились с речки, с той стороны, откуда они пришли. Видно, Роберт Данцер сообразил и отправил свой отряд ухаживать за конями. Пусть князь сам разбирается со своей красоткой.

Он-то думал создать Ромуальду благоприятные условия для ухаживания, но что-то пошло наперекосяк. Иначе почему ведьма стала гоняться за пылким любовником с грязным мешком наперевес?

Тина, увидев подругу, остановилась, опустила свое оружие и стала объяснять:

— Ты представляешь, он ко мне полез! Вот прямо допел свою дурацкую песенку и давай хватать за части тела! Белым днем, при всех! Совсем стыд потерял! А мы еще ради его дурацкого кольца жизнью рисковали! Было бы ради кого!

Несмотря на то, что ведьма говорила тихо, почти шептала, ее голос раздавался над полянкой как набат.