Шрифт:
Министр. Ты наносишь нам удар в спину.
Миссисипи. Ты наносишь удар в спину прежде всего справедливости.
Министр. Как министр юстиции я должен оценивать справедливость по тому, приемлема она политически или нет!
Миссисипи. Справедливость должна оставаться неизменной!
Министр. Все в мире меняется, мой дорогой Флорестан, не меняется только человек. Это надо осознать, чтобы править страной. Править — значит управлять, а не казнить. Идеалы — это прекрасно, но я стараюсь придерживаться возможного и обходиться без них. Публичные выступления не в счет. Мир плох, но не безнадежен, безнадежным он становится только тогда, когда к нему подходят с абсолютными мерками. Справедливость не топор палача, а договор.
Миссисипи. Для тебя она прежде всего доход.
Министр. Я был свидетелем на твоем бракосочетании. Но завтра на Совете министров я буду вынужден голосовать против тебя. (Кладет сигару на пепельницу.)
Миссисипи. Мне больше нечего сообщить правительству.
Министр. Я выполнил поручение премьер-министра и поговорил с тобой. Пожалуйста, проводи меня отсюда.
Они удаляются через дверь справа. В комнате никого нет.
Слева входит Сен-Клод. Раньше он был гладко выбрит, теперь у него темно-коричневая козлиная бородка. Одет он просто, на нем коричневая кожаная куртка. Публике может показаться, что Сен-Клод только что вышел от Анастасии и что именно ее руку он поцеловал, появляясь на сцене.
Но женщина в белой ночной сорочке, мелькнувшая в двери, могла быть и кем-то другим. Оставим пока этот вопрос открытым. Сен-Клод идет к столу, берет сигару министра, нюхает ее и затягивается. Затем подходит к заднему окну справа и открывает его. Восхищенно осматривает богиню любви. Потом присаживается слева к кофейному столику.
Сен-Клод. (не поднимая головы). Добрый вечер, Поль.
Миссисипи(с трудом преодолевая волнение). Ты?
Сен-Клод. Да, я. Ты своего добился, Поль. Стал Генеральным прокурором, известен под именем Флорестан Миссисипи, газеты полны сообщений о твоих деяниях, у тебя квартира, обставленная старинной мебелью разных эпох, и, надо думать, красивая жена. (Он пускает кольцо дыма.)
Миссисипи. А тебя как теперь зовут?
Сен-Клод. Еще красивее, чем тебя: Фредерик Рене Сен-Клод.
Миссисипи. Похоже, и ты неплохо устроился.
Сен-Клод. Я тоже многого достиг: стал гражданином Советского Союза, полковником Красной Армии, почетным гражданином Румынии, депутатом польского парламента и членом политбюро Коминформа.
Миссисипи. Как ты попал сюда?
Сен-Клод. Через окно.
Миссисипи. Тогда я его закрою. (Подходит к заднему окну справа и закрывает его.) Что тебе надо от меня?
Сен-Клод. Когда так долго живешь за границей, то, возвратясь, навещаешь первым делом старых знакомых.
Миссисипи. Через границу ты, разумеется, перешел нелегально.
Сен-Клод. Само собой. В конце концов, мне поручено возродить здесь коммунистическую партию.
Миссисипи. Под каким названием?
Сен-Клод. Партия народа, веры и родины.
Миссисипи. И какое это имеет отношение ко мне?
Сен-Клод. Тебе ведь пора постепенно подыскивать себе новое место, дорогой Поль.
Миссисипи(медленно подходя к столу). Что ты хочешь этим сказать?
Сен-Клод. Я полагаю, тебе не остается ничего другого, как согласиться с требованием премьер-министра.
Миссисипи(медленно присаживается к столику напротив Сен-Клода). Ты подслушал мой разговор с министром юстиции?
Сен-Клод(удивленно). С чего ты взял? Я просто подкупил министра внутренней безопасности.
Миссисипи. Меня пугает интерес к моей личности, проявляемый гражданином Советского Союза.
Сен-Клод. Во всем мире о тебе идет такая дурная слава, что даже мы тобой заинтересовались. Я пришел сделать тебе предложение.
Миссисипи. Не пойму, что между нами может быть общего.
Сен-Клод. Коммунистическая партия этой страны нуждается в настоящем руководителе.
Миссисипи. Очень странное предложение.
Сен-Клод. Триста пятьдесят смертных приговоров — может ли быть лучшая рекомендация для такого поста?
Миссисипи встает, подходит к окну справа и стоит спиной к публике.
Миссисипи. А если я откажусь?
Сен-Клод. Тогда мы возьмемся за твои слабые места.
Миссисипи. У меня нет слабых мест. В моральной чистоте моих намерений не сомневается ни один человек.