Шрифт:
Зенон. Это неважно.
Ромул. Но раз у нас такие взгляды, надо что-то делать.
Зенон. Все сделается само собой. Надо только найти какую-нибудь идею, чтоб противопоставить ее лозунгу германцев: «За свободу и крепостное право». Я предлагаю: «За Бога и рабство!»
Ромул. Не знаю, на нашей ли стороне Бог, сведения об этом довольно противоречивы.
Зенон. За справедливость, против произвола!
Ромул. Тоже не годится. Я скорей за практичный реальный лозунг. Ну, например: «За куроводство и сельское хозяйство!»
Юлия. Ромул!
Слева вбегает Марес. Он вне себя.
Марес. Германцы двинулись на Рим!
Зенон и Юлия в ужасе вскакивают.
Зенон. Когда отходит ближайший корабль на Александрию?
Ромул. Завтра в половине девятого. А зачем тебе туда?
Зенон. Попрошу убежища у императора Эфиопии. Я намерен продолжать оттуда непримиримую борьбу с германизмом, хотя иногда мне кажется, что лучше попасть в руки германцев, чем в руки моих камергеров.
Императрица понемногу успокаивается.
Юлия. Ромул, германцы двинулись на Рим, а ты все еще завтракаешь.
Ромул. Это привилегия политиков. Марес, я произвожу тебя в рейхсмаршалы.
Марес. О государь, я спасу Рим. (Падает на колени и взмахивает мечом.)
Ромул. Только этого мне недоставало. (Опять садится.)
Марес. Единственная надежда на спасение — тотальная мобилизация. (Решительно встает.)
Ромул. Это что за слово?
Марес. Я его только что придумал. Тотальной мобилизацией называется сосредоточение всех сил народа на достижении военных целей.
Ромул. Мне это не нравится даже чисто стилистически.
Марес. Тотальная мобилизация должна охватить все области империи, которые не успел захватить враг.
Зенон. Маршал говорит дело. Наше спасение только в тотальной мобилизации. Вот она, идея, которую мы искали: «Все за оружие!» — это каждому понятно.
Ромул. Война стала разбоем со времени изобретения дубинки. Если мы теперь объявим еще и тотальную мобилизацию, она превратится в безумие. Рейхсмаршал, я отдаю в твое распоряжение пятьдесят человек моей лейб-гвардии.
Марес. Ваше величество, у Одоакра сто тысяч вооруженных до зубов германцев.
Ромул. Чем талантливее полководец, тем меньше ему нужно солдат.
Марес. Ни один римский военачальник еще не подвергался такому унижению. (Отдает честь и выходит налево.)
Аполлион между тем снял и сложил все бюсты, за исключением стоящего над дверью.
Аполлион. За весь этот хлам я даю десять золотых.
Ромул. Мне было бы приятнее, Аполлион, если бы ты с большим уважением говорил о великом прошлом Рима.
Аполлион. Слово «хлам» определяет антикварную стоимость этих вещей, а не выражает исторической оценки.
Ромул. Но ты мне платишь эти десять золотых тут же на месте!
Аполлион. Как всегда, ваше величество. Один бюст я не беру. Вон тот — короля Ромула. (Отсчитывает десять золотых.)
Ромул. Помилуй, мой тезка как-никак основал Рим.
Аполлион. Ученическая работа. Потому он весь и крошится.
Император Восточной Римской империи теряет между тем терпение.
Зенон. Ромул, ты меня еще не представил этому господину.
Ромул. Аполлион, это император Восточной Римской империи Зенон Исаврийский.
Аполлион. Ваше величество! (Холодно кланяется.)
Зенон. Посетите как-нибудь, любезный Аполлион, остров Патмос, он мне пока еще верен. Там у меня найдется много интересного из греческой старины.