Из кустов вышли трое солдат и прапорщик.

– Посмотри, – кивнул прапорщик сержанту. Тот опасливо подошел, достал из кармана Подгорных удостоверение и протянул прапорщику.

– Ну, – усмехнулся Подгорных, – похож? Я проверяющим был здесь, – кивнул он на окутанные дымом скалы. – И вот ушел вовремя. Вам тоже повезло, парни. Но сейчас нечего сидеть, там каждый боец нужен. Староверов около пятидесяти человек, боевиков тоже немало. Так что давайте туда.

– Но здесь стрелял кто-то, – посмотрел на место взрыва прапорщик. – И крики были.

– Слышал, – кивнул подполковник. – Но там всех засыпало, так что давайте ко входу.

– Где моя дочь? – раздался отчаянный женский крик, и на Подгорных из кустов бросилась Ирина. Сбив с ног, она вцепилась ему в горло. – Где Машка?!

Солдаты и прапорщик стали ее оттаскивать.

– Отставить! – рявкнул подбежавший Журин.

Мухин и Гусев еле сумели оттащить Ирину с помощью Савелия.

– Она сумасшедшая, – поднимаясь, прохрипел подполковник. Его лицо было поцарапано, под левым глазом появилась начавшая синеть припухлость. Журин резко ударил его в лоб. Подполковник упал.

– Наручники есть? – спросил майор у оторопевших солдат.

– Так точно! – Прапорщик, сняв с пояса, протянул ему наручники.

– Нацепите на эту гниду! – Журин кивнул на потерявшего сознание Подгорных.

– Машенька!.. – обвиснув на руках офицеров, повторяла Ирина. Савелий, передернув затвор, вскинул карабин.

– Стоп! – Журин загородил подполковника. – Охотник, не надо. Ты ему только лучше сделаешь, а себе тюрьму обеспечишь.

– Не надо, Савелий, – сквозь слезы попросила Ирина.

Он выругался, бросил карабин и закурил.

– Маша! – протянув руки к дымившемуся склону хребта, крикнула Ирина.

– Мама! – неожиданно послышался отчаянный крик.

– Глюки, – ошалело посмотрел на Савелия Журин.

– Кричал кто-то, – сказал прапорщик.

– Маша! – Ирина бросилась вперед.

– Я здесь, мама!

Из кустов выбежала Маша в окровавленной одежде.

– Маша! – Ирина обхватила ее.

– Вот и не верь в чудеса, – хмыкнул Журин. – Похоже, вторая леди Беда подрастает, – подмигнул он Савелию. Они громко рассмеялись.

– Мама! – Маша потянула Ирину за руку. – Он спас меня. Камнями его всего засыпало…

– Кто?

– Денов, – услышал Журин и изумленно взглянул на Савелия.

– Ему не поможешь, Машенька, – удерживая дочь, тихо проговорила Ирина.

Тело лежащего вниз лицом мужчины выглядело кровавым месивом.

– Он спас меня, – плакала Маша. – Это Денов, мама.

Подбежавшие бойцы, осторожно подняв придавивший тело камень, перевернули мужчину на спину. Длиннобородый, с длинными волосами и изуродованным лицом, он был еще жив и открыл глаза. А потом неожиданно для всех улыбнулся.

– Я твои глаза во сне видел, Ирина, – прошептал он. – И по глазам дочь твою узнал. Похожи вы очень.

– Иван, – отстранив дочь, Ирина присела около него, – но ведь ты утонул. Помогите ему! – закричала она.

– Он уже не дышит, – сказал Журин. – Денов, ну надо же! – Он покачал головой.

– А ребята? – после недолгого молчания спросила Маша. – Они погибли? – Девушка заплакала.

– Успокойся, – сказал Журин. – За минуту до взрыва они вышли к реке и теперь ждут у вертолета.

Поселок Выселки

– Лешенька! – отчаянно закричала Тамара Васильевна. – Внучек! – Она прижала мальчика к себе. Стоя у двери, Афанасий Семенович, наверное, впервые в жизни плакал и не стеснялся этого.

– Ну, я пошел, – сказал Шут.

– Погодь, – остановил его Денов и обнял. – Спасибо тебе за все. А за внука я для тебя…

– Да не мы это. Там баба была и ментов трое. Еще охотник какой-то. Баба Лешку спасла. Это ее Иван тащил от вертолета.

– Господи! – Тамара Васильевна перекрестилась. – Спасибо тебе! И той женщине спасибо!

– Она говорила, что папа герой и спас ей жизнь, – сказал Леша. – И что она никогда не забудет его. И что бы мне ни говорили про папу, он жизнь человеку спас, хотя и сам погибнуть мог. – Тамара Васильевна зарыдала. – Не плачь, бабушка, – мальчик прижался к ней, – я живой и больше не пойду никуда. А где Павел? – спросил он деда.

– Он уехал. Обещал когда-нибудь вернуться.

– Надо эту женщину повидать, – сказала Тамара Васильевна.