— Короля можно понять,— деликатно кашлянул Эс-тегон, догоняя княгиню.— Отдавать единственную дочь в гарем, где она будет сто первой женой, не очень-то приятно.

— Отдаст,— уверенно сказала княгиня,— если не захочет, чтобы орды Абырея сровняли его государство с землей, обязательно отдаст. Но цель хана не Арден. Ты же знаешь. Ему в первую очередь нужен кристалл. С ним он будет непобедим!

— Элен, вы меня удивляете. Вы, с вашими способностями, талантом и умом, и этот хам, дикарь. Неужто вас устраивает роль его мурзы?

Княгиня резко остановилась, посмотрела на Эстегона в упор. Франт изменился в лице, сообразив, что ляпнул лишнее.

— Вы этого не говорили, я этого не слышала,—жестко сказала княгиня,— но...

— Но? — перевел дух франт.

— ...но вы, магистр изящных искусств, правильно расставили акценты. И если вам поступят два разных приказания от двух разных лиц,— нежная ручка княгини скомкала манишку на груди Эстегона и подтянула его к себе поближе,— то, думаю, вы знаете, чье приказание в первую очередь надо будет исполнять.

Элен обхватила франта руками за шею и страстно поцеловала в уста.

— М-м-м... чертовка,— простонал Эстегон, с трудом отрываясь от искусительницы,— и все-таки почему вы с ним?

— Этому дурачку нужен Арден, который перегородил дорогу его ордам в богатые страны. Абырею стало тесно в его степях. Мечтает о большой добыче. Силой Арден его предки пытались взять не раз, но безуспешно. Абырей хочет решить вопрос хитростью, через женитьбу. И у него есть шансы. Луи придется на это пойти, так как он лишился покровителей, оберегавших столетиями их род!

— Но ваш-то интерес какой? — гнул свою линию Эстегон.

— Мне не нужна власть над Арденом.— Княгиня сжала кулачки — Мне нужна власть над миром! А для этого мне нужен кристалл!

— Боюсь вас разочаровать,— вздохнул магистр изящных искусств,— но кристалла во дворце уже нет.

— Как нет? — отшатнулась княгиня.— А ваш доклад, что граф де Куфто сдал его на хранение в королевскую сокровищницу? И потом, мои слуги опросили его голову и подтвердили эти данные!

— Ах, Элен,— укоризненно покачал головой Эстегон,— зачем вы их посылали? Ваши вампиры поставили на уши всех и заставили насторожиться короля. А насчет кристалла... Он был там, я лично присутствовал при передаче и запомнил его магическую ауру. Но теперь он исчез. Я не чувствую его эманации. Не знаю, в какой момент он исчез, я был в отъезде, а потом по вашему заданию сразу начал искать Козетту, но как только оказался здесь, сразу почуял, что во дворце его нет.

— Ты допрашивал здесь кого-нибудь?

— Нет, не успел. Я сам прибыл лишь накануне. Да и кого я буду допрашивать? Не челядь же!

— Насчет исчезновения принцессы мог бы поговорить и с челядью.

— Ну да, конечно. Для челяди принцесса в святых местах, и точка! А с архимагами на эту тему говорить бессмысленно. Я хоть и сам маг не слабый...

— Но они тебя в момент раскусят,— вздохнула княгиня.

— Нет, я, конечно, поговорил с королем, высказал свое возмущение: почему меня, наставника принцессы в области изящных искусств, не поставили в известность о поездке принцессы в святые места, но это так, для порядка.

—- Понятно,— вздохнула княгиня,— Ты прав, тебе расшифровываться раньше времени нельзя.

— Именно так.

— Надеюсь, никто еще не догадался, что ты маг?

— Я неплохо умею экранироваться.

— А почему в коридорах так пустынно? Ни слуг, ни стражи?

— Скажите спасибо принцессе. После известных событий дураков мало по ночам бродить по замку. Только очень сильные маги могут позволить себе такую роскошь. Кстати, вы правы. Надо на всякий случай и на себя личину навести.

Очертания лица разодетого в пух и прах франта потекли, завибрировали, и рядом с княгиней стоял уже совершенно другой человек. Седобородый старец в фиолетовой мантии архимага почтительно предложил руку княгине.

— Вас проводить до опочивальни короля, моя дорогая?

— Буду признательна,— хмыкнула княгиня, вкладывая свою ладошку в руку преобразившегося Эстегона.— Удачная мысль, удачное воплощение. В этом облике прикрывать меня вам будет гораздо сподручнее.

Луи Семнадцатый отложил в сторону перо, осыпал пергамент сухим песком для впитывания лишних чернил и стряхнул его на пол, игнорируя стоящую для этой цели на столе чашу, что говорило о крайнем раздражении державного.

— Последняя надежда,— пробормотал он, сворачивая пергамент в трубочку и обвязывая ее шелковым шнурком,— если и Сакремия откажет, это конец. Глупцы! Неужели непонятно, что хан сожрет всех поодиночке, если не объединиться? Ах, Козетта, Козетта, не для того я растил тебя... — Луи залил узелок шнурка расплавленным сургучом, поставил на нем оттиск королевской печати и задумчиво уставился на свиток, вспоминая свою дочь.

Нет, он еще не успел соскучиться по ней. Порой, как приснится, в ужасе слетал с прстели. Ее детские забавы добавили ему немало седых волос, и сейчас он откровенно отдыхал как от дочери, так и от жены, которая якобы с Козеттой отправилась в святые места. Роль Козетты при супруге играла служанка.