Вірші
вернуться

Гребінка Євген
Шрифт:

1843

3
ПЕСНЯ
Зеленая трава моя Под косою гнется. Головушка казацкая Знай себе смеется. Щебетун соловей, Слушай песни моей! [4] В калиновом саду моем Соловей щебечет; Мне, молодцу, в дому моем Всё жена перечит. Щебетун соловей, Слушай песни моей! До города до Киева Женушка ходила; Головушка казацкая Осемь дней кутила. Щебетун соловей, Слушай песни моей! Сказал гетман: миритеся - Вот и помирились; Луга были не кошены - Вот и покосились. Щебетун соловей, Слушай песни моей! Кошу, кошу - не косится... Дал же бог работу! Винтовочка всё просится В поле на охоту. Щебетун соловей, Слушай песни моей! В Пирятине мой дядюшка, Под Лубнами тетка... Косить сено, пахать поле, Право, не находка! Щебетун соловей, Слушай песни моей! 

4

– Здесь нарочно оставлен малороссийский оборот речи.

1841

4
ПЕСНЯ БАНДУРИСТА
Были у орла два сына. Вырос старший сын; Младший рано на чужбину Залетел один. Но лета не укрепили Мощного крыла; Он устал - и окружили Вороны орла. И, летая, жадным криком Смерть сулят ему. Знать, орлу на поле диком Сгибнуть одному! Крылья есть, да мало силы; Смутен он сидит; Смотрит вверх - о боже милый, Старший брат летит! Робко вороны сокрылись С криком в темный лес. Оба брата очутились В синеве небес... Братья обнялись родные И сильны опять, Как великая Россия Да Украйна-мать! 

1841

СТЕПЬ

М. Дан. Селецкой

Я был в степи. Кругом, как море, широко Земля раскинулась, от взора убегая. Всё тихо, всё мертво, всё степь да степь нагая, Да небо над землей безбрежно высоко. Хоть ветер бы дохнул, пустыню оживляя! И грустно стало мне в пустынной тишине; Тоска сдавила грудь... Вдруг песня надо мною! Я радостно гляжу: в лазурной вышине Певица божия промчалась над землею, И - смолкло всё опять. Но песню эту я До гроба сохраню в душе моей, друзья! 

1844

***

Опять передо мной знакомые поля, И села мирные с цветущими садами, И речки тихие, и песни соловья, И степи вольные, покрытые цветами. Всё так же, как в былые дни, Безбрежно тянутся зеленые поляны, И степью голою несутся табуны, И одинокие стоят курганы. Везде звучит Украины язык, И песня родины так сладостно-уныла... Со мной опять всё то, к чему я так привык, Что сердце так тепло из детства полюбило.

УКРАИНСКИЙ БАРД

Под тенью липы, перед дверью Избушки дряхлой и простой, Играет бандурист седой. Вокруг него с обычной ленью Толпа украинцев стоит. Он тешит их, детей природы: То им "метелицу" звучит, То про гетманские походы Красноречиво говорит, То упырей в час непогоды Поет ночные хороводы... Но вот как будто страшным сном Старик встревожен; взор угрюмой Блестит нерадостною думой... Он покачал седым челом, Вздохнул - аккорды застонали, И горьким голосом печали Запел он песню о былом: "Там, где быстрая Сула Лентой по степи пошла, На полянах солоницы Коней дикая станица Без боязни воду пьет; Где ковыль, как снег, белеет, Пудовой арбуз растет, Золотая дыня зреет И в зерцало глубины Гордо смотрятся Лубны, Там широкими степями Мчатся вольные полки, Мчатся наши казаки. Степи стонут под конями: То за родину войной Наливайко поднял знамя: Ляхам всюду меч, и пламя, И постель в земле сырой. Полководец Польши дерзкой, Несговорчивый Жолкевской, На Украину идет. Знамя Речи Посполитой Вьется в воздухе развито; К бою войско знака ждет. Лях, по виду - непреклонный, Раб ксендзов и богачей, И казак, душою вольный, Зря врага, самодовольный Друг на друга мещут взгляд: В нем пылает мести яд. – Полно нам в неволе жить,- Начал гетман говорить,- Много мы и так терпели: Униаты захотели Наш святой закон попрать, Всюду польские костелы, Всюду езуитов школы Самовластно учреждать. Пусть дадут по крайней мере Умереть в отцовской вере. Будет и была чиста Наша вера во Христа!
– Он сказал - и в бой великий, Смертоносный полетел... Огласилось поле криком, Гром орудий загремел... Видно, так судьба судила! Бог Украину наказал: Наливайко в плен попал; Наша слава приуныла; На украинских степях Победил счастливый враг! Там, далеко, за границей, В католической столице, К площади народ спешит: Там на месте возвышенном, В медном чане раскаленном, Пленника хотят казнить. *** Умер он за вольность края И за веру пострадал..." Умолк певец, печали полный; На струнах голос замирал; О Наливайке вздох невольный Из уст в уста перелетал. У черноглазой у девицы Слеза повисла на реснице, Старик поникнул головой, Глаза у юноши сверкали, И дети в страхе трепетали От песни стороны родной. 

1837