Вано попытался перевести разговор на его племянницу Галку. Но и тут ничего не вышло. Ступаков определенно ничего не знал. Он так восхищался своей племянницей, ее скромностью и порядочностью. Что Вано подумал, уж не святая ли она дева Мария.

Вот пожалуй и все. На прощание картежники еще раз взяли с Вано клятву ничего не болтать. Хотя он заметил, что ему это ни к чему. Поскольку мужиков он не осуждает. А напротив — даже рад, что в этот городишке живут вполне нормальные люди. В ином случае их чрезмерная целомудренность уже было наводила на страшные подозрения.

— М-да, — присвистнул я. — Бедный Модест! Хотя, возможно, в чем-то они и правы. Ну посуди, Вано. Если бы каждый не держал свои пороки в тайне, чтобы случилось? Ли-Ли бы расстроилась, узнав, что муж — заядлый картежник. Сам Ки-Ки был бы в трансе, проведав, что его жена обожает здоровых, но беззубых столичных парней. У доктора разрушилась бы иллюзия о невинности племянницы, у племянницы — на счет доктора. У мэра бы…

— Ладно, можешь не продолжать. Я все понял. Впрочем, возможно, именно этими маленькими тайнами и внешними приличиями они просто сохраняют жизненное равновесие друг друга.

— Возможно, — задумчиво протянул я. — И все таки, что-то мне в истории этого городишки не нравится. Понимаешь, они как бы попытались мораль возвести в рамки закона. Но в этот виде мораль перестает быть моралью. Она превращается попросту в страх. Страх перед наказанием. Нравственность, чистота должны быть заложены в душе. А душа всегда вне рамок закона. Закон — это прежде всего разум, логика и справедливость. Но не душа. А они словно пытаются материализовать саму душу. Чтобы ей было легче манипулировать…

Ветер усилился. Сигареты кончались. Зубы начинали постукивать от холода. Тишина на кладбища становилась все более осязаемой. А профессор не появлялся. Быть может, он о чем-то пронюхал?

— В любом случае, думаю Заманский здесь не при чем, — внезапно заявил Вано, желая поскорее отсюда смыться. — Единственная причина убить адвоката была у Угрюмого.

— А это мы сейчас и посмотрим, — прошептал я и прижал палец к губам.

Вано навострил уши. Среди мертвой тишины отчетливо раздавался звук шагов. Наконец луна отчетливо осветила фигуру в широкополой шляпе. Она двигалась не то чтобы крадучись, но достаточно осторожно, опасливо озираясь по сторонам. Наконец фигура ступила на заасфальтированную кладбищенскую аллею. Это был профессор.

Выждав пару минут, мы не менее осторожно, последовали за ним. Не оглядываясь по сторонам, потому что были уверены, что в такое время никто сюда больше не сунется. Мы шли вслед за профессором, спотыкаясь о могильные плиты и прячась за мраморными памятниками. И мне уже начинало казаться, что покойникам все это может не понравиться. К тому же запах сырой земли и увядших цветов не прибавлял нам бодрости. Наконец, где-то на середине кладбища, профессор остановился. Я в очередной раз порадовался, что сегодня полнолуние. Место хорошо просматривалось. И утром мы с легкостью сможем уточнить, кто здесь погребен. На всякий случай я посоветовал Вано запомнить расположение могилы. На что он заметил, что пора сматываться.

Когда мы уходили, Заманский положил на мраморную плиту маленький букетик полевых беленьких цветов. Растущих по дороге на кладбище, в лесу. Лучших цветов он конечно принести не мог, поскольку держал свои посещения в тайне.

В гостиницу мы почти бежали. И когда распахнули дверь, у нас был такой счастливый вид, что Ли-Ли наверняка решила, что мы выиграли в лотерею. Ну, в лотерею, не в лотерею, но кое-что нам сегодня все-таки удалось сделать.

В гостиной по-прежнему витал аппетитный запах. И Ли-Ли выразила надежду, что на сей раз мы никуда не сбежим. На что я резонно заметил, что побег от жареной трески с луком и перцем — большой и непоправимый удар по нашему желудку. Наспех умывшись, мы уселись за стол. Набросившись на несчастную рыбу. Надо сказать, пребывание на кладбище не испортило наш аппетит.

— А что, доктор уже поужинал? — между прочим спросил я у хозяйки отеля.

— Да, вместе с вашим дружком, — указала она на Вано. — Но в отличие от вашего друга, он вторично ужинать не собирается.

И уже понизив голос на два тона загадочно добавила.

— Он опять ушел. Наверняка, на кладбище.

Мы сделали вид, что ее замечание нас никоим образом не взволновало. Ли-Ли с любовью украдкой поглядывала на Вано, а тот отвечал ей такими же страстными взглядами. Вообще, эта парочка суетливой курицы и ленивого бегемота годилась только для шаржа. Но я решил, что это не мое дело. Хотя тем не менее ненароком спросил.

— А что это ваш муженек не трапезничает?

Ли-Ли вздохнула, выражая тем самым печаль по поводу его отсутствия.

— По четвергам он проводит вечера у доктора Ступакова.

— И чем они, если не секрет, занимаются?

— Да какой уж секрет, — махнула она пухленькой ручкой. — Хотя вы знаете, он очень стесняется говорить об этом. Ну, о своем хобби.

— Хобби? — я взметнул бровями.

— Вы понимаете, Ки-Ки увлекается медициной. Конечно, не имея должного образования… Хотя, вы знаете, он закончил медицинское училище. Но на большее его не хватило. Вот он и совершенствует свои знания у Ступакова. Доктор настолько любезен, что согласился ему помогать.