Шрифт:
– Как на первомайской демонстрации трудящихся! – болтал Эдик. – Щас диктор скажет: «А вот на площадь выходят андабаты в белых туниках! За ними следуют ретиарии в голубых…»
– Заткнулся бы, а? – вежливо попросил Искандер. – И без тебя тошно…
Шли мурмиллоны, ретиарии, эсседарии, бестиарии, венаторы, сагиттарии, круппеларии, лаквеаторы, димахеры, тавроценты, катерварии – элитные бойцовские породы носителей разума.
– А мы с цезарем здороваться не будем, что ли? – спросил за спиною Лобанова Гефестай.
– А где ты видишь цезаря? – пробурчал Искандер. – Адриан в служебной командировке…
– Ну-у… – разочарованно прогудел кушан. – Так неинтересно!
– И не говори! – подхватил Эдик. – Так готовились, репетировали столько… «Аве, Кейсар! Моритури те салютант!» А?! Звучит!
Лобанов улыбнулся: как старается! Как изворачивается Чанба, поднимая товарищам дух и укрепляя волю! Повезло ж ему с друзьями…
– Тихо, вы! – сердито цыкнул на Эдика фракиец Целад.
– Топай, топай! – присоветовал ему Сергей. – А то оступишься еще, навернешься, пёрья полетят…
Целад засопел и погрозил могучим кулаком.
Процессия гладиаторов дошагала до особой почетной ложи с южной стороны амфитеатра, как раз напротив пустующей ложи императора. Арену окружал подий – широкая терраса с лучшими местами в четырнадцать рядов, что-то вроде партера в театре. Императорскую ложу помещали в лучшем месте подия. Пока Адриан находился в «служебной командировке» и проводил «активную внешнюю политику», его место под пурпурным балдахином пустовало, а вот почетная ложа была полна, ее занимали префекты города и магистраты. У самых перил восседали на креслах двое – квестор с жирным лицом евнуха и сухопарый старикан с отвислыми, тщательно выбритыми щеками, опиравшийся на трость, – сам префект претория Публий Ацилий Аттиан, [88] блюститель короны и второе лицо в государстве.
88
Ацилий Аттиан – реальное лицо. Префект претория – высшая всадническая должность; командир императорской гвардии, по совместительству возглавлял «спецслужбу».
Правые руки гладиаторов взлетели в жесте приветствия. «Сейчас как рявкнут: „Хайль Гитлер!"» – мелькнуло у Сергея, привыкшего видеть латинский салют в кадрах из «Семнадцати мгновений весны». Но нет, луженые глотки дружно грохнули:
– Сальве!
Аттиан, мучимый подагрой, поморщился и нетерпеливо махнул рукой. Дескать, и вам того же по тому же месту.
Гладиаторы сделали «нале-во!» и «шагом… марш!» – под трибуны, снимать побрякушки. Парад-алле закончился, пора было переходить к цирковым номерам…
Гладиаторов развели по тесным каморам куникула с тяжелыми, нависшими над головой сводами. Сергея, Гефестая, Искандера и Эдика загнали в полуподвал. Скрипучая решетка закрылась за ними, засов лязгнул коротко и категорично. За бронзовыми прутьями темнел извилистый коридор куникула, по кирпичной кладке стен метался рваный свет факелов, глухими и невнятными отголосками доносились резкие крики команд.
– Скорбите о грехах ваших! – долетело смутное эхо. – Ибо настал час, и ад разверзся! Горе вам, мужи! Молитесь! Молитесь истово, ибо не оставит Господь излюбленных чад своих, что страдали за веру!
– Христиане небось? – прислушался Эдик.
– Они… – кивнул Лобанов.
Наружную стену, выходящую на арену, прорезало узкое оконце, похожее на бойницу. Открывалось оно совсем низко, в полуметре от разровненного граблями песка, пропуская запыленный луч. Под лучом блестела лысина Гоара сына Багатара из рода Сахири. Старый рудиарий сидел на стопке щитов и жевал пирожок с требухой.
– Явилишш, тироны? – спросил он невнятно и сам себе покивал: явились…
– Что ж делать… – пробурчал Гефестай.
– Побеждать, – пожал плечами Гоар.
– Ладно, – резко сказал Лобанов, – готовимся!
Сергей облачился в форму секутора – голубую тунику и короткие трусы, прихваченные толстым кожаным поясом с бронзовыми полосами, этаким фартуком, целиком закрывавшим живот и верхнюю часть бедер. Прикрепил понож к левому бедру, на правую ногу нацепил наголенник, обмотал толстым кожаным ремнем правую руку. Отложил в сторону большой щит в форме полуцилиндра, короткий меч и шлем с белыми перьями. Готов выполнить любое задание партии и правительства…
Искандер с Гефестаем выступали в роли фракийцев – им полагались короткие ярко-красные туники, шлемы с парой черных перьев, поножи на обе ноги, наручни на правые руки, маленькие круглые щиты и серповидные мечи. А Эдику досталось незавидное амплуа ретиария, его выпустят на арену голым: на Эдикусе ничего не будет, кроме широкого кожаного пояса, защищающего живот, и наплечника, который закроет левое плечо, руку почти до локтя и поднимется над плечом так, чтобы им можно было слегка прикрыть голову. Вот и вся экипировка…