– А что им? Живут себе, не жалуются, размножаются по мере возможности. Жрут, пьют, гадят, властвуют, пока новые повстанцы головы не подняли. Ты думаешь, сдалась им твоя реформа?
– скептически возразил Настуриарий.

– Мне начинает казаться, что затруднения с поиском Гуйявальга вовсе не случайность.

Я замолчал, так как признаться открыто в неожиданном предположении, что министр природных ресурсов, скорее всего, пытается свести реформу к нулевому результату, не мог даже Настуриарию. Похоже, ссылка новоприбывшего, полного сил и энтузиазма кадастрового инженера с Земли в глубинку, где незыблемые демократические бастионы на страже права частной собственности должны были медленно увязнуть в трясине непонимания и дебрях выяснения отношений с инертной крестьянской массой, в отсутствие поддержки столичной администрации, была не следствием небрежности министра, а вполне планомерным шагом. При том министр не мог не догадываться, какой резонанс в Галактическом содружестве может вызвать препятствование осуществлению межцивилизационных договоренностей. Обстановка ароматно попахивала пинком межвидового уровня, и я снова мысленно вернулся к словам повстанца, от которых отмахнулся накануне.

– Ружье далеко?
– поинтересовался вдруг Настуриарий.

– Под креслом. А что?
– с недоумением воззрился я на него, отвлекшись от пессимистичных размышлений.

– Летчики проверяют плавность вращения боевых модулей. Нам тоже не мешало бы поблестеть хоть какой-нибудь сталью в лобовое стекло. Так, на всякий случай, конечно.

– Два ружейных ствола не спасут от кинетических и термических орудий.
– Растерялся я, туповато уставившись на оранжевые махины.

– Тогда, может быть, уберем, наконец, эту рухлядь с площади?!
– Настуриарий выразительно посмотрел на кнопку включения двигателя.

Крякнув с досады вместо ответа, я поднял автолет над разноцветными изразцами площади и развернул его на сто восемьдесят градусов.

– Покажи дорогу к центру галактической связи, - попросил я старика, краем глаза следя за медленно занимающими места на флангах оранжевыми катерами.

Что ж, придется потерпеть до поры. Центр связи оказался поблизости. За исключением мелких деталей типа стрельчатых окон и дверей выглядел как любой другой центр галактической связи, так как услуги технологии мгновенной передачи информационного сигнала предоставляются Земной Федерацией всему Галактическому содружеству по отдельному контракту с каждой цивилизацией, и центры строятся по типовым проектам. Строгие корпуса замкнутым прямоугольником, большой внутренний двор с взлетно-посадочной площадкой, куполами и пилонами трансляторов, возвышающимися над крышами корпусов. Мы добрались до центра за десять минут, и всю дорогу Настуриарий занимался сурдопереводом, знаками объясняя каждый наш маневр пилотам летной полиции, будь то небольшое изменение скорости, поворот или остановка перед обозначенным пешеходным переходом. Пилоты сохраняли каменную невозмутимость, а когда один из них не выдержал и по коммутатору попросил использовать для связи коммутатор же, причем исключительно по мере необходимости, из складок одежды старика появился хвост, и он принялся демонстративно ковырять его кисточкой в ухе. Я лишь усмехнулся, предположив значение жеста, и сразу же получил подтверждение догадки в виде вытянувшейся физиономии незадачливого полицейского.

Вопреки моим ожиданиям, проволочек в центре связи не возникло: заказанный перед вылетом в столицу сеанс связи был подготовлен и ждал моего прибытия по принципу "до востребования". Справедливости ради стоит сказать, что так называемый в простонародье Земли "галактический телеграф" всегда работал без жалоб и нареканий, и основная заслуга в этом именно земного правительства, продвигающего программу включения в общую систему мгновенной связи цивилизаций, вступающих в Галактическое содружество.

Увидев в экране лицо куратора, я неожиданно для себя расплылся едва ли не в щенячьей улыбке - вот как я соскучился по Земле и привычному с детства человечеству, подумать только! Ведь по сути, с момента моего рождения не случалось и суток, чтобы в пределах светового года от меня не находился хотя бы один человек, кроме меня. А с начала моей первой рабочей командировки на Кентаврихору прошла неделя, а то и все две по земным стандартам!

– Здрасте, Семен Яковлевич!
– пискнул я, преданно и счастливо глядя в глаза наставнику.

Между прочим, Семен Яковлевич в легендарную бытность этническим инженером, а затем и инспектором Всегалактического фонда экономического развития, в числе своих подвигов сумел организовать маток цивилизации эцитонидов23 Альбирео в парламент и правительство, и на этом победно созданном плацдарме демократии внедрить процесс приватизации территориальных ареалов ведущими колониями эцитонидов. Мне ли в докладе о ходе работ на Кентаврихоре жаловаться на мелкие затруднения, которые при более пристальном изучении и правильном подходе вовсе даже и не затруднения?!

– Здравствуй, Гена! А ты подзагорел. Как твои успехи у родичей Хирона...
– куратор глянул куда-то вниз монитора, - ...на Хертенканниетуорденвергелекенметдепаардене?
– название он произнес медленно и с некоторым усилием, но верно, даже все ударения, хрипы, сипы и придыхания оказались на положенных им местах, и я понял, что согласно данному самому себе обещанию теперь должен Семену Яковлевичу бочку пива.

– Мы поладили.
– Я был краток.

– Что, какие-то проблемы?
– сразу смекнул он.

Пришлось без обиняков, но и без разглагольствований поведать ему о моих кентаврихорских приключениях. Под финал повествования я сообщил о завершении первой стадии проекта на предварительном уровне, а также не преминул высказать свои выводы о пассивном сопротивлении кентавридов процессу внедрения общегалактических демократических ценностей (именно так и выразился, а то я не дипломированный специалист с каким-никаким, но практическим опытом!). Совершенно неожиданно Семен Яковлевич впечатлился не столько реакцией провинциальных и столичных кентавридов на мою активную деятельность, сколько результатами этой деятельности. Можно даже было подумать, что его впечатлило наличие результатов как таковых вообще.