– Так говори же скорее, не тяни за душу, – заторопил Шуйского Мстиславский.

– Царь Федор ведь уже давно живет с царицей Ириной, а детей у них до сих пор нет. Кто же унаследует престол? Ведь Федор слаб здоровьем, а в случае чего, кто же займет царский трон? – вкрадчиво заговорил Шуйский.

– А ведь и правда, бояре! Это для нас может сыграть хорошую услугу по отстранению Бориса от трона! Только как мы это сделаем? – подал голос Мстиславский.

– Надо, бояре, писать грамоту и бить челом перед царем Федором, чтобы он развелся с Ириной, и предложить ему взять в жены дочь боярина Мстиславского. Я думаю, митрополит нас поддержит, – предложил Шуйский.

Мстиславский вначале засмущался, но потом вдруг согласился, заявив:

– А что, бояре, дочь моя красавица, совершенно здоровая девица, и я уверен, что она народит нашему царю Федору здоровых детей.

– Так-то оно так, только вы все знаете, что Федор женился на Ирине по большой любви. Он безумно любит свою жену и никогда на это не согласится, – засомневался князь-боярин Воротынский.

– Надо сделать так, чтобы он согласился. Надо будет что-то придумать, – подал голос боярин Колычев.

– Только как? – с боязнью в голосе спросил Мстиславский.

– Надобно пустить слух, что Годунов, ради того, чтобы царица родила наследника при живом муже, желает сосватать за Ирину австрийского герцога-католика, а в случае неудачи – бежать к английским протестантам, – высказал свою идею Шуйский.

– Да это же глупо и нелепо выглядит, бояре! – возмутился Воротынский.

– Чем нелепее слухи, тем им больше верит народ, – успокоил Воротынского Шуйский.

Василий Шуйский полушутя-полусерьезно обратился к Мстиславскому:

– Я бы, Иван Федорович, на твоем месте пригласил его в свой дом, мы бы помогли его уходить.

Князь побледнел и, заикаясь, спросил:

– К-к-как это уходить? Не буду я такой грех на душу брать!

Василий усмехнулся и с укором сказал:

– Эх ты, Иван Федорович, Иван Федорович, напрасно ты так. А вот если у Годунова появится причина убрать тебя со своего пути, то он, не задумываясь, перешагнет через твой труп.

Бояре все притихли, молча слушали диалог между князьями.

– А что, Иван Федорович, и правда, зови этого управителя домой, мы уж тут найдем, как его прибрать к рукам.

В это время послышался скрип двери. Бояре, услышав этот звук, притихли. Колычев вскочил с места, подошел к двери, приоткрыл ее, огляделся вокруг, затем, сев на место, произнес:

– Никого нет, наверно, сквозняком приоткрыло дверь.

Иван Петрович Шуйский обратился к Мстиславскому:

– Все ли слуги у тебя надежны, не донесут ли они Годунову о наших разговорах? Не дай Бог, Годунов узнает о наших думках, тогда, бояре, большая беда будет.

Иван Федорович всех успокоил:

– Слуги и холопы, которые у меня на подворье, все надежные и проверенные. Тем более, когда они накрыли нам стол, я велел им всем удалиться в свои каморки и не совать сюда свой нос. А кто ослушается, тот получит по сто плетей на конюшне. Так что, бояре, нам нечего опасаться.

В это время Еремей, соглядатай Годунова, незаметно выскользнул в свою каморку, где он проживал как слуга и холоп князя Мстиславского. Он не боялся, что его заметят и дадут сто плетей за то, что он без веления боярина подошел к двери трапезной и слушал разговоры гостей. На то у Еремея были основания так себя вести. Когда он был еще маленьким, его отца забили до смерти кнутами на конюшне по распоряжению боярина Мстиславского. Мать же его с горя наложила на себя руки. Еремей вырос на подворье у боярина, питаясь объедками с княжеского стола, выполняя черные работы по хозяйству.

Время шло, и из неуклюжего и нескладного мальчишки вырос здоровенный детина, сажень в плечах. Еремей по-прежнему выполнял на подворье самые тяжелые работы, а также охранял боярина и его дом от лихих людей. Но злоба на Мстиславского за отца и за мать в нем не угасла. Он поклялся себе, что когда-нибудь все равно отомстит своему хозяину за содеянное им, за убийство родителей.

Годунов приметил Еремея, велел своим людям разу – знать о нем все. А когда ему поведали о судьбе родителей Еремея, он тут же решил, что это тот человек, который ему нужен. Люди выследили молодого человека, когда он по поручению своего господина был в городе.

Ничего не подозревающий холоп шел по грязной улице, разъезженной телегами. Тут из-за угла дома вышло несколько работных людей. Один из них произнес:

– Далеко ли торопишься, добрый молодец?

– Да вот поспешаю выполнить поручение моего господина.

– Погодь, Еремей. С тобой хочет поговорить знатный боярин. Пошли с нами, это тут недалеко.

– Говорите здесь, чего мне с вами ходить. Некогда мне, хозяин ждет.

– Пошли, пошли, не пожалеешь.

Работные люди проводили Еремея в подворье, где у ворот стояли стрельцы, охраняя покой хозяина. Стрельцы ввели его в дом. Приглашенный несмело сделал несколько шагов, не зная, что его ждет и кто с ним хочет встретиться. В полумраке помещения Еремей не сразу увидел человека, который внимательно его разглядывал. Ощущая пристальный взгляд, гость смутился, не зная, что ему делать дальше. Но сидящий человек знаком пригласил его сесть на лавку.