– Ну что вы, спасибо, – сказала моя мама. Когда Клара вошла в гостиную, она махнула ей и взяла еще один бокал шампанского с подноса. – Кому–нибудь освежить?

Зигги с Солнышком оба покачали головами, и у меня появилось ощущение, что моя мать предположила, что они не большие любители выпить. Если бы она только видела их у костра, напивающихся мускатным вином. И теперь это станет тем зрелищем, за которое большинство людей заплатило бы, чтобы увидеть.

– Эм…вам уже удалось посмотреть «Мятеж 2»? – спросил мой отец, а затем ухмыльнулся. – В вашем болоте хоть кинотеатры есть?

Моя голова дернулась в сторону отца.

– Пап…

– Что? – спросил он. – Это всего лишь шутка. Но у вас же там полно болот и аллигаторов, так?

– Ага, я однажды поймал большого аллигатора, – ответил Зигги, почесав свой подбородок. – Должно быть метров семь, наверное? Мы ели его на ужин всю ту неделю.

Моя мать выпучила глаза.

– Что?

Солнышко рассмеялась и похлопала Зигги по колену.

– Он шутит. На нашей собственности нет ни одного аллигатора. Насколько мы знаем, в любом случае.

Зигги кивнул.

– Да, думаю, Леннон – единственное животное, которым мы обзавелись.

– А Леннон – ваша собака? – спросила моя мать.

– Наш сын, – ответила Солнышко.

– Ох, – пальцы моей матери с французским маникюром постучали по боку бокала. – И второй ваш сын тоже модель?

– Боги, нет, – Солнышко запрокинула голову назад и рассмеялась, а Зигги сказал:

– Дилан – единственный красивый мальчик в нашей семье.

– Тогда чем он занимается?

Если подумать, то я вообще не знал, чем занимался Леннон, и откровенно говоря, если веселое выражение на лице Дилана было хоть каким–то признаком, то я не был уверен, что хотел знать.

Солнышко и Зигги посмотрели друг на друга долгую минуту, казалось молча переговариваясь.

– Он эээ… кусты стрижет, – наконец ответил Зигги. – Он стрижет кусты.

– О, у нас здесь тоже есть арбористы [1] . Они постоянно падают на линии электропередач зимой

Эм, у меня такое ощущение, что это не совсем те деревья, с которыми работал Леннон. Кто в здравом уме даст Леннону бензопилу? И как–то я сомневался, что эти деревья были карликовой породы.

– Арборист – классный вариант для описания, – сказал Дилан со смешком.

– И все же, – сказал я, пытаясь остановить разговор до того, как мои родители поймут, что сфера деятельности Леннона не очень законна. – Что вы думаете о роли Дилана в фильме? Он замечательно справился, так ведь?

– Мой Мечта выглядел очень красиво в той военно–морской форме, – произнесла Солнышко, потянувшись, чтобы сжать ладонь Дилана. – И та небольшая речь, которую ты Эйс произнес в финале? Я практически хотела, чтобы вы оба поцеловались, но затем вспомнила, что это кино и что он женат на той женщине, как там ее имя?

– А мне понравилась та часть, где его скинули, – сказал Зигги. – Очень правдоподобно. Хотя мой мальчик никогда бы не утонул в реальной жизни. Он вырос в воде.

– Видишь? – сказал я, многозначительно глянув на Дилана. – Им понравилось, – после премьеры несколько недель назад нервозность Дилана ушла, но критики анализировали каждое его движение.

– Им и должно нравиться. Они – мои родители.

– Ну, мы считаем, что вы оба проделали замечательную работу. Большое открытие Эйса за два года, – сказала моя мать, а я выгнул в ее сторону бровь. Я готов поспорить на пачку налички, что моя мать больше не смотрела мои фильмы – она смотрела еженедельные суммы кассовых сборов.

И на этой ноте, мне нужно было убраться отсюда. Поднявшись, я сказал:

– Пойду, проверю ужин. Дилан, не хочешь со мной?

Возможно, это из–за моего предложения, но скорее всего выражение моего лица заставило его подскочить и последовать за мной на кухню, где Клара и еще несколько человек из прислуги готовились к ужину.

– Все в порядке? – спросил Дилан, его ладонь легла на мое плечо, и я развернулся, чтобы оказаться к нему лицом.

– Это катастрофа.

– Что? Встреча наших родителей? А я думал, что все довольно хорошо идет.

– Мой отец, по сути, назвал их болотными жителями.

– Ага, – Дилан пожал плечами. – Они, скорее всего, восприняли это, как комплимент.

Я растер свое лицо обеими ладонями, и а затем отошел в сторону, чтобы персонал мог пронести жаркое и картошку в столовую.

– Знаешь, мне всегда казалось, что именно я буду стесняться своих родителей. Но вот мы здесь. Прячемся на кухне из–за твоих, – Дилан отнял мои руки от лица и сжал их.

– Я просто не хочу, чтобы тебе было неприятно. А если они обидят их, то будет неприятно тебе.