Это было всем предупреждением, что он получил. Я захватил его рот жестким поцелуем, и когда его руки легли полностью на мою задницу, я начал по–настоящему вдалбливаться в него.

Я снова и снова брал то, что мне было нужно от феноменального мужчины подо мной, и едва мог поверить, что он – мой. Его грудь тяжело вздымалась от каждого затрудненного вдоха, и он отпустил себя и перестал о чем–либо думать, кроме того, что я дарил ему. И я сделал именно так, как он просил. Я отдавал своему мужчине, все что имел.

Когда наши тела задвигались вместе, дикость момента не ускользнула от меня. Я ощущал пот, выделившуюся смазку и лубрикант, которые помогали свершаться этому животному акту в постели, и только поднимали этот момент еще выше.

У нас были ласки.

У нас была нежность.

А прямо сейчас, в этот момент, все было первобытно.

Я делал его своим всеми возможными способами, какими только мог, и Эйс позволял мне. Блять, как и всегда.

Я ощущал, как напрягалось тело Эйса подо мной, и знал, что он близко, так что я удержал себя одной рукой, а второй потянулся ниже, чтобы обхватить его член. Когда мой кулак сомкнулся на нем, стон, вырвавшийся из горла Эйса, был на сто процентов удовлетворенным. Он был свободным и несдержанным, и самым лучшим звуком, который я слышал в жизни. Затем Эйс откинул голову назад и закрыл глаза. Он притянул мое тело ближе и глубже, насколько мог, а затем кончил на нас обоих, а я взорвался вслед за ним.

Когда я лег поверх него, мой лоб уперся в его лоб, и я задумался, смогу ли вообще когда–нибудь насытиться этим мужчиной. Яснее ясного, что никогда, и когда руки Эйса обвились вокруг моей талии, а его губы изогнулись напротив моих, я прошептал:

– Я люблю тебя.

И ничего не звучало для моих ушей идеальнее, чем его ответ, когда он перекатил меня и подтянул к своему боку.

– Я тоже тебя люблю, мистер Дилан Локк–Прескот.

И пока мы любовались панорамным видом Парижа, жизнь казалась полноценной. Я никогда не смог бы вообразить, что буду настолько счастлив в своей жизни, как в этот момент, с мужчиной моей мечты, лежащим рядом со мной, и жизнью наполненной приятными воспоминаниями перед нами. Но с Эйсом в моей жизни я знал, что смогу справиться со всем, что встанет на нашем пути. Эта глава стала только началом, и я с нетерпением ждал, что раскроется дальше.

Я растер большим пальцем костяшки Дилана, пытаясь успокоить его нервозность, как и свою собственную. Я ощущал восторг и опасения, излучаемые его телом, пока водитель вез нас по улицам в центр Сан–Франциско. Его ладонь на моем бедре сжалась в знак признания, но его пристальный взгляд так и не отрывался от небоскребов, которые мелькали за задним окном Линкольна.

И как бы я не старался быть сильным за нас обоих, я не мог отрицать, что чем ближе мы подъезжали к «Reilley Plaza», тем больше я нуждался в успокоении его прикосновениями, чтобы удерживать себя на месте. Это были долгие два с половиной года наших надежд только чтобы разрушить их в последнюю минуту, и я молился, чтобы этого не произошло снова. Я не был уверен, что в каждом из нас останутся силы попробовать снова, но что–то в глубине моей души подсказывало, что сейчас все свершится. На этот раз сработает. На этот раз все будет по–настоящему.

– Все получится, – сказал я, больше себе, но Дилан поднял наши руки и поцеловал мою ладонь.

– Я люблю тебя, – он оторвал взгляд от окна и встретился с моими глазами, когда машина припарковалась у входа в «Reilley Plaza». Когда я ожидал увидеть тревогу в его глазах, которая по моим ощущениям накатывала волнами в моем организме, вместо нее там была решимость, как будто в его голове закрепилась эта мысль и пыталась убедить его тело последовать примеру. Это был именно тот взгляд, из–за которого я влюбился в него пять лет назад, и это был тот же взгляд, который привел нас на этот путь – тот, который мог изменить наши жизни навсегда.

– Я тоже люблю тебя. Навсегда, – и не смотря ни на что, было безмолвным добавлением, которое было и так понятно. Мы были, и есть, так счастливы, благословлены так сильно, и если сегодняшний день не пойдет по нашему плану, если мы выйдем отсюда только вдвоем, то мы все равно будем в порядке. Время излечит боль, и возможно, мы попробуем снова однажды. Или, возможно, у жизни был другой план для нас.

Дилан глубоко вдохнул, а затем медленно выдохнул, и его пальцы прошлись по прядям его волос, которые теперь стали короче и светлее.

– Мы готовы? – спросил он, и я не упустил, что он имел ввиду не только выход из машины.

Слова, которые я хотел произнести, застряли в моем горле. Вместо слов, я позволил ответить своему телу. Я обхватил его подбородок своими большим и указательным пальцами, говоря ему глазами, именно то, что я, видимо, не мог сказать раньше, добавив этому обещанию свой поцелуй.

Когда я отстранился, он улыбнулся мне и кивнул, приняв ответ, который уже знал. Затем водитель открыл дверь, и Дилан вышел первым, а когда я покинул машину, он взял меня за руку.