Брагинский Эмиль Вениаминович
Шрифт:
С криком «Не отпускайте вора!» к машине гигантскими кенгуриными прыжками мчался Семицветов.
– Я не вор! – оправдывался толстенький. – Я опаздываю на поезд! Вот у меня билет!
– Предусмотрительный! Все подготовил! – ехидно заметил кто-то, а Дима, выхватив билет, строго распорядился:
– Держите его! – и стал отключать сигнал.
Вскоре примчалась синяя оперативная машина с красной полосой, известная под названием «раковая шейка». Из нее выскочили Подберезовиков с блокнотом, Таня с саквояжем и юноша с фотоаппаратом.
– Кто владелец? – грозно спросил следователь.
– Я... – оробел Дима и показал на толстенького: – Мы вора схватили!
– Я не вор! – в сотый раз повторил толстенький. – Я опаздываю на поезд, а он отобрал у меня билет!
Юноша с фотоаппаратом щелкнул крупным планом сначала Диму, а затем толстенького. Оба затихли. Таня, не теряя времени, снимала с дверцы машины отпечатки пальцев.
– Ваши документы! – вежливо обратился Подберезовиков к задержанному. – И документы на машину! – сказал он Диме. – Разбираться будем не здесь. Кто свидетель?
– Я! – бодро откликнулась женщина с хозяйственной сумкой. – А что случилось?
– Я не вор! – безнадежно повторил толстенький. – Вор сбежал! К сожалению, я не запомнил его лица, – добавил он, ухудшая этим свое положение. – Я опаздываю на поезд!
Он поглядел на часы:
– Впрочем, я уже опоздал!..
Таня нашла в машине томик Шекспира, забытый злоумышленником.
– Ваша? – следователь показал книгу Диме.
– Что вы! – ответил тот.
– Ваша?
Толстенький покачал головой. В подобную передрягу он влипал впервые в жизни.
– Я свидетель! – продавец табачного киоска появился возле машины и сразу стал центром внимания.
Фотограф с восторгом набросился на него со своим объективом.
– В профиль я получаюсь лучше, – намекнул киоскер.
Его сняли и в профиль.
– Я начну с самого начала, – не без торжественности приступил к рассказу старик. – Сегодня не завезли «Беломор». Я уже устал отвечать: «Нет «Беломора»!
– Ближе к делу! – попросил следователь.
– Молодой человек, в вашей профессии нельзя торопиться. «Беломор» – это деталь для следствия. Он тоже просил «Беломор». А потом купил сигареты «Друг». Тридцать копеек пачка, на этикетке собака. Я подумал: «Почему он нервничает?» Вам интересно?
– Очень! – ответил Подберезовиков.
– Он высокий, сутулый. Лицо обыкновенное. Даже симпатичное лицо. Ходит с портфелем. В шляпе. Тот, кто курит «Беломор», не курит сигареты с собакой на этикетке. Они дороже и создают другое настроение. А это его сообщник, – он показал на пришибленного толстенького. – Они посовещались, и он влез в чужую машину! Они хотели удрать вместе!
– Я не сообщник! – нищенски затянула жертва. – Я просто невезучий, несчастный человек. У меня горит путевка в Сочи!
Толстенькому стало жутко. Он осознал, что вместо курорта едет в тюрьму!
Глава седьмая, в которой бежевая «Волга» еще раз подвергается нападению
Назавтра после работы Деточкин привычно маячил на остановке. Когда подошел желанный троллейбус, Юрий Иванович, как и все пассажиры, проник в него с задней площадки. Несмотря на роман с водителем, Деточкин не разрешал себе ездить без билета. Он аккуратно проделал все процедуры, связанные с бескондукторным обслуживанием, и оказался в Любиной кабине.
– Следующая остановка – Пушкинская площадь! – объявила в микрофон Люба, искоса поглядев на Деточкина.
– Люба, я должен с тобой поговорить!
Люба промолчала.
– Люба, я пришел с тобой мириться!
– А мы и не ссорились! – холодно ответила Любовь. Она следила, кончилась ли посадка.
– Можно ехать! – позволил Деточкин. – Одни сошли, другие сели.
Троллейбус покатил дальше.
– Зачем нам ссориться, Люба? Мы же с тобой близкие люди.
Люба горестно усмехнулась:
– Близкие люди знают все друг про друга! А ты все время что-то от меня скрываешь. Был шофером, вдруг становишься страховым агентом! Потом эти командировки... неожиданные... Какие? Почему?
Деточкину было противно лгать Любе, но сказать правду он не смел.
– Когда-нибудь ты все поймешь. Чем позже это случится, тем лучше...
– Ты пришел издеваться надо мной, Юрий Иванович? – Люба устала от тайн Деточкина. – Перестань меня мучить, а то я задавлю кого-нибудь!
И она едва не выполнила это намерение.