– Значит, мы не помирились... – подытожил Деточкин, ударившись при резком торможении головой о лобовое стекло.

– Следующая остановка – площадь Маяковского, – печально сказала Люба. – Своевременно оплачивайте проезд!..

Так и не наладив отношений с Любой, Деточкин прибыл во Дворец культуры. В самодеятельности Юрия Ивановича любили. Он обладал прирожденными актерскими данными. Он был непосредствен и правдив в любой, самой невероятной драматической ситуации.

Атмосфера в репетиционном зале была накаленной. Вчера «Спартак» не смог одолеть «Динамо», и поэтому режиссер находился в трансе. Артисты знали футбольную слабость своего маэстро и сидели смирно.

– Каждый игрок должен знать свою роль назубок! – раздраженно выговаривал режиссер Подберезовикову, спутавшему текст. – Игрок не должен бестолково гонять по сцене, играть надо головой! И не надо грубить! – цыкнул он на виновного, пытавшегося оправдаться. – А то я вас удалю с поля, то есть с репетиции!

В перерыве игроки, то есть артисты, вышли покурить.

Деточкин достал из кармана пачку сигарет и предложил Максиму.

– Да... сигареты «Друг»... Собака на этикетке. Тридцать копеек...

– Я-то вообще «Беломор» курю, – разъяснил Деточкин с присущей ему откровенностью. – Но не было «Беломора».

– Это вы точно заметили – «Беломора» не было. Именно поэтому он и купил сигареты «Друг».

– Кто он? – все еще беспечно спросил Деточкин.

– Преступник!

Внезапно Деточкин ощутил себя на краю пропасти. Он хотел отступить, но сзади была стена. Проходить сквозь стены, даже сквозь сухую штукатурку, он не умел. Он безысходно взглянул на небо. По голубому потолку бодро вышагивали вполне реалистические колхозницы со снопами пшеницы. Деточкин пожалел, что он не с ними. Деваться было некуда.

– К-ка-кой преступник?

Следователь принял испуг приятеля за обычный обывательский интерес к нарушению закона.

– Современный, культурный. Я бы даже сказал – преступник нового типа! Раньше жулики что забывали на месте преступления?

– Что? – полюбопытствовал Деточкин.

– Окурки, кепки... А теперь – вот! – И Подберезовиков показал томик Шекспира, который Некто оставил в машине.

Деточкин вздрогнул и отшатнулся от книжки.

– Вы не бойтесь! – улыбнулся Максим. – Здесь нет пятен крови!

– Вы следователь?

Подберезовиков листал Шекспира.

– Отпечатков пальцев нет – преступник всегда работает в хлопчатобумажных перчатках. Нет ни библиотечного штампа, ни фамилии владельца – знаете, некоторые надписывают свои книжки...

– Знаю... Но я не надписываю! – заверил Деточкин.

– Я веду дела по угону машин, – продолжал Подберезовиков. – Но вам это неинтересно!

– Мне это чрезвычайно интересно! – Деточкин говорил святую правду.

– Я вам по секрету скажу, – понизил голос следователь, – в городе орудует шайка. Угоняет личные машины. За год из одного и того же района угнано четыре автомобиля.

– Три, – машинально поправил Деточкин.

– И вы уже слышали? Правильно, четвертую угнать не удалось. Но скоро с этим будет покончено! – вселил он надежду в Деточкина.

– П-почему?

– Вчера я задержал одного из членов шайки!

– К-кого? – поразился Деточкин. Он и не подозревал, что Некто в темных очках имеет сообщников.

– Представляете, инженер из совнархоза. Жена – врач. Двое детей. Только что квартиру получил на юго-западе – и занимается таким делом!

– А к-как он вы-ыглядит? – испугался Деточкин.

– Такой маленький, толстенький...

– Вы его арестовали? – Деточкин даже перестал заикаться. – Зачем такая строгая мера?

Подберезовиков снова улыбнулся:

– Он собирался удрать на курорт, но я взял с него подписку о невыезде!

– А вдруг он не сообщник? – горячо вступился Деточкин. – Инженер совнархоза, уважаемый человек, а вы лишили его заслуженного отдыха.

– Мое чутье тоже подсказывает – он не виноват. Но окончательное выяснение – дело нескольких дней. Мне уже известны приметы главаря шайки: он высокий, лицо обыкновенное, даже симпатичное, ходит с портфелем, в шляпе, и главная примета – сутулый.

Деточкин незаметно для Максима распрямил плечи.

– А как вы будете ловить главаря?

Подберезовиков не успел ответить. В вестибюле появился режиссер с судейским свистком. Он пронзительно засвистел и скомандовал:

– Прошу всех на второй тайм!..

У великого Репина в Куоккале были «среды», в «Литературной газете» на Цветном бульваре – «вторники», у Семицветовых в квартире № 397 – «понедельники», два раза в месяц. Тратить деньги на гостей еженедельно Дима не желал.

Приглашались нужные люди, поэтому Сокол-Кружкин со свойственной ему меткостью окрестил эти сборища «нужником». Самого Семена Васильевича никогда не звали. Однажды он все-таки заявился, вмешивался во все разговоры, надрался коньяку и стал кричать, что Дима прохвост и по нему тоскует Уголовный кодекс. Наиболее предусмотрительные гости не рискнули прийти на следующий «понедельник».