Разгоряченный ее страстной речью молодой воин с отличительными знаками военачальника подскочил к парапету и выкрикнул:

– Слава А-але! Долой кровавых богов!

Многие среди толпы подхватили его крик; тут же вспыхнули потасовки и зазвенела сталь. Толпа на стенах и улицах задвигалась, как убывающий и накатывающий прибой. Ска потерянно огляделся. Брюнхильда, отстранив своих спутников, которым не терпелось принять участие хоть в каком-то действе, выкрикнула:

– Стойте! Пусть никто не наносит удара прежде времени! Жители Бал-Сагота, издревле повелось, что король должен сразиться за корону! Путь же Ска скрестит клинки с одним из этих воинов! Если победит Ска, я встану перед ним на колени и позволю срубить мне голову! Если же он проиграет, вы примете меня законной королевой и богиней!

Оглушающий одобрительный рев разнесся над городом, и люди прекратили драки, радуясь шансу переложить всю ответственность на своих правителей.

– Станешь ли ты сражаться, Ска? – спросила Брюнхильда, с насмешкой обращаясь к королю. – Или ты передашь мне свою голову без боя?

– Потаскуха! – взвыл разъяренный Ска. – Я сделаю питейные чаши из черепов этих глупцов, а тебя прикажу разорвать между двух согнутых деревьев!

Готан положил руку на его плечо и что-то прошептал, но Ска уже не слышал ничего, кроме голоса своей ярости. Он понял, что его честолюбивое стремление на деле привело лишь к жалкой роли марионетки в руках Готана. А теперь даже эта шутовская власть ускользала от него, и какая-то девка осмеливалась в открытую измываться над ним перед всем его народом. Можно сказать, что в тот момент Ска совершенно обезумел.

Брюнхильда повернулась к своим союзникам:

– Один из вас должен сразиться со Ска.

– Пусть это буду я! – нетерпеливо вызвался Турлох, глаза которого светились в предвкушении битвы. – Он выглядит быстрым, как дикий кот, а Этельстан, хоть и силен как бык, очень уж медлителен для такой работы…

– Медлителен?! – укоризненно оборвал его Этельстан. – Отчего же, Турлох? Для человека моего веса…

– Довольно! – оборвала спор Брюнхильда. – Он должен выбрать сам.

Она коротко обратилась к Ска, который одарил ее яростным взором, а затем указал на Этельстана, который в ответ радостно ухмыльнулся, отбросил голову птицы и вытащил меч. Турлох выругался и отступил назад. Король явно решил, что скорее одолеет неповоротливого на вид громадного буйвола, чем черноволосого воина с тигриными повадками, обладавшего, очевидно, кошачьей же скоростью.

– Этот Ска не носит доспехов, – пророкотал сакс. – Мне тоже следует избавиться от брони и шлема, чтобы мы дрались на равных…

– Нет! – выкрикнула Брюнхильда. – Доспехи – твоя единственная надежда! Говорю тебе, этот ложный король быстр, как летняя молния! Тебе и без того будет непросто одержать победу. Говорю тебе, оставайся в доспехах!

– Ладно, ладно, – пробурчал Этельстан. – Останусь. Только едва ли это честно. Но пусть уж он нападает, и покончим с этим.

Громадный сакс тяжело зашагал к своему противнику. Тот принялся кружить, настороженно пригнувшись. Этельстан держал свой большой меч обеими руками перед собой, клинком вверх, так что острие оказалось почти на высоте его подбородка, и мог нанести удар и влево, и вправо, или отбить неожиданное нападение.

Боевые инстинкты подсказали Ска, что его легкий щит не выдержит удара тяжелого клинка, и он отбросил его. В правой руке король зажал тонкое копье, так, как держат обычно метательный дротик, в левой – легкий топорик с острым лезвием. В бою он полагался на скорость и изворотливость, и его план был хорош. Но Ска, которому никогда прежде не доводилось видеть доспех, совершил роковую ошибку, предположив, что броня на его противнике была всего лишь декоративным одеянием, которое оружие преодолеет без труда.

Ска прыгнул вперед, целя Этельстану в лицо. Сакс с легкостью парировал и тут же нанес могучий удар, целя в ноги противника. Король подскочил высоко в воздух, уберегшись от свистнувшего в воздухе клинка, и прямо в прыжке опустил топорик Этельстану на голову. От удара о шлем викинга легкое оружие разлетелось на куски, и Ска отпрыгнул назад с кровожадным воем.

На этот раз уже Этельстан ринулся вперед с неожиданной быстротой, как нападающий бык, и Ска, обескураженный потерей топора, оказался не готов к его ужасающей атаке. Он мельком увидел великана, нависшего над ним как гигантская волна, но вместо того, чтобы отскочить назад, прыгнул вперед, нанося яростный удар копьем. И эта ошибка стала для него последней. Копье без всякого вреда скользнуло по чешуйчатой броне сакса, и в то же мгновение громадный меч со свистом опустился вниз в ударе, которого король не мог избежать. Силой этого удара его отбросило так, будто его и правда подцепил рогом разъяренный бык. Тело Ска, короля Бал-Сагота, отлетело на двенадцать футов и осталось лежать на земле отвратительной грудой крови и внутренностей. Толпа задержала дыхание, пораженная мастерством свершившегося.

– Отруби ему голову! – воскликнула Брюнхильда. Ее глаза горели, и в возбуждении она сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони. – И насади на свой меч, чтобы мы могли пронесли ее через ворота города в знак нашей победы!

Но Этельстан, чистивший клинок, покачал головой.

– Нет, он был храбрым бойцом, и я не стану издеваться над его телом. Я не совершил великого подвига, сражаясь в полном доспехе против нагого противника. Иначе, кажется мне, этот поединок закончился бы по-другому.

Турлох оглядел собравшихся на стенах людей. Они успели оправиться от изумления, и постепенно над толпой нарастал торжествующий рев:

– А-ала! Слава истинной богине!

Стоявшие на воротах воины упали перед Брюнхильдой на колени, ткнувшись лбами в пыль, а она стояла, вытянувшись в полный рост, и грудь ее вздымалась в горделивом торжестве. «Воистину, она не просто королева, – подумал Турлох, – но воительница. Настоящая валькирия, как и говорил Этельстан».

Подойдя к павшему Ска, Брюнхильда сорвала с шеи покойника золотую цепь с вырезанным из нефрита символом и, подняв его над головой, выкрикнула: