– Может быть, это и глупый вопрос, – сказал детектив, – но вы не будете против, если я поинтересуюсь зачем!

– Ну, вот как оно было, – сказал фотограф. – Мы находились через двор отсюда…

– Он хотел вернуть мне кота, – вмешался Квиллер. – Сюда забрался мой кот.

– Это, верно, тот знаменитый сиамец, – сказал Хеймс, – который вовсю выслуживается, чтобы перебить у меня работенку? Хотел бы с ним познакомиться.

– Он в столовой, под столом.

– Жена у меня просто помешана на сиамцах. Когда-нибудь придется мне сдаться и купить ей такого.

Квиллер прошел за дружелюбным детективом в столовую и тихо сказал ему:

– Я кое-что должен сообщить вам, Хеймс. Мы были здесь нынче после полудня, чтобы сфотографировать квартиру для «Любезной обители». И Дэвид Лайк убрал некоторые ценные предметы перед тем, как мы приступили к съемке. Не знаю, куда он их дел, но они были весьма ценные, а я нигде их не вижу.

Детектив, который пребывал на коленях под столом, никак на это не отреагировал.

– Помнится, – продолжал Квиллер, – была японская ширма о пяти створках, вся выложенная золотом. И длинный вертикальный свиток с изображениями уток и гусей. И деревянная скульптура оленя почти в натуральную величину, судя по состоянию, очень старая. И большая китайская чаша. И золотой Будда около трех футов высотой.

Хеймс отозвался из-под стола:

– А шкурка-то у этого парня – как у норки! Эти коты очень дорогие?

Меж тем Войцек разбудил соседей.

В квартире через лестничную площадку обитала старая женщина, тугая на ухо; она сказала, что нынче рано легла, ничего не слышала, никого не видела. Соседняя квартира, восточнее, пустовала; лишь в одной из тех, что были на противоположной стороне, хоть что-то сообщили.

– Мы не знакомы с мистером Лайком, – сказал мужской голос, – но изредка встречаем его в лифте – его и его гостей.

– И слышим его разнузданные вечеринки, – добавил пронзительный женский.

– Сегодня вечером мы ничего не слышали, – заявил мужчина, – кроме его телевизора. Это было очень и очень странно. Как правило, он включает стереопроигрыватель. Музыку, видите ли, слушает.

– Он не включает его. Он его врубает! – поправил женский голос. – На прошлой неделе пришлось пожаловаться управляющему.

– Когда мы услышали его телевизор, – продолжал мужчина, – то решили, что идет хорошая передача, так что врубили свой ящик. После этого я в его квартире больше ничего не слыхал.

– Никаких голосов? Ни какой бы то ни было ссоры?

– Говоря по правде, я заснул, – признался мужчина. – В конце концов это оказалась не очень хорошая передача.

– А вы? – спросил Войцек у женщины.

– Когда телевизор работает, а муж храпит, тут и взрыва бомбы не расслышишь.

Вернувшись, Войцек спросил у Квиллера:

– Насколько близко вы знали покойного?

– Я впервые с ним встретился пару недель назад – по заданию «Прибоя». Мало о нем знаю – кроме того, что он устраивал большие вечеринки и, казалось, всем очень нравился – и мужчинам, и женщинам.

– Он был… хммм… дизайнер? – поинтересовался детектив.

– Да, – твердо ответил Квиллер, – и черт знает до чего талантливый!

– Когда вы в последний раз его видели?

– Сегодня после полудня, когда мы фотографировали квартиру. Банзен и я приглашали его пообедать в пресс-клубе, но он сказал, что у него назначено свидание.

– Есть предположения – с кем?

– Нет, он просто сказал, что у него свидание.

– Он жил один?

– Да. То есть я предполагаю, что один.

– Что вы этим хотите сказать?

– На его почтовом ящике только одно имя.

– А работает здесь какая-нибудь прислуга?

– На вечеринках у него прислуживали двое – на кухне и при подаче. Уборщиц домоуправление предоставляет своих.

– Знаете кого-нибудь из его родственников или близких друзей?

– Только его партнера по дизайн-студии. Вам надо расспросить Старквезера.

К этому времени приехали врач-криминалист и полицейский фотограф, и Войцек сказал газетчикам:

– Вам двоим можно уматывать отсюда.

– Я хотел бы знать медицинское заключение, – ответил Квиллер, – чтобы мог представить законченный сюжет.

Войцек взглянул на него в упор:

– Не вы ли тот человек из «Прибоя», который был замешан в ограблении Тейта?

– Я не был в нем замешан, – подчеркнул Квиллер. – Мне просто довелось сделать сюжет о доме мистера и миссис Тейт – за несколько дней до того, как их мальчик-слуга убежал с нефритом, если кто-нибудь верит заключению, вынесенному департаментом полиции.