Из последних сил добралась до башни. Вскарабкаться по ступенькам, потянуть за огромное кольцо. Узорная створка на удивление легко открылась. Вторые, уже прозрачные, двери, вели в полутемный зал. В его центре возвышался постамент с чем-то круглым, накрытым черной тканью, и лежали продолговатые свертки в человеческий рост. По периметру зала во все стороны отходили треугольные ниши. В них горели свечи с самыми обычными, рыже-желтыми огоньками. Пахло сеном, воском, и… трупами.

От внезапного тепла ногу заломило так, что я чуть не взвыла. Слава богам, в простенках между нишами стояли скамьи. Стоило рухнуть на одну из них, как из центра зала раздался шорох. Мозг так замерз, что я не смогла ни удивиться, ни испугаться. Подошел старик, похожий на обросшего щетиной сверчка.

— Приветствую в обители Тмирран, — с поклоном сказал, — великая честь, великая честь… Но Апри привел вас в недоброе время… простите, не смог встретить у ворот. Братья исповедовались… Я брат Феррик, теперь я — Хранитель. Старый Доррик растворился в лучах Апри…

Старик говорил на Высоком языке резко, раскатисто. В горле у него булькало и стрекотало, из-за чего голос расслаивался, и казалось, что говорят сразу несколько людей.

— Х-хол-лод-д-дно! — стуча зубами, ответила я.

Изморось и снег на волосах начали таять, холодные капли защекотали шею. Губы и скулы свело, пальцы ног не чувствовались вовсе. Чисто змея в зимней пустыне — только тронь, разлечусь на кусочки. Монах, или кого здесь называют братьями, с поклоном взял меня за руку и свернул пространство. За несколько мгновений мы «перенеслись» из зала со свечами в небольшую комнату.

Койка, стол, шкаф вроде буфета, шкаф с книгами, кресло перед большим очагом, всё — безликие вещи грубых очертаний. На то, что я в другом мире, указывал только огонь: и в светильниках, и в камине — самый обыкновенный, которым горит любое вещество, если его сильно нагреть. Дикари, честное слово!

Резкий переход согрел лучше любого растирания, да и от камина тянуло жаром. За шиворот текло все активней. Пользуясь тем, что Феррик начал рыться в шкафу, я свернула волосы в жгут и отжала прямо на пол.

— Вот, переоденьтесь, — старый монах развернулся и протянул мне сверток материи, — я пока сделаю отвар. И начал копошиться у камина.

Я скинула насквозь мокрую одежду, нырнула в сухую рубаху, нацепила шерстяной балахон в пол, вместо сандалий — шерстяные же носки. Подвернула одежду так, чтобы не спадала. М-да. Я и в своем-то мире считалась девушкой не из крупных, а в этом… то ли карлик, то ли дите. Не знаешь, что хуже.

— Прошу вас, — Феррик повернулся от камина и указал на кресло, — и позвольте позаботиться о ваших ранах.

Феррик обработал мою обожженную ещё о почтового варана ладонь, затем принялся за ногу: снял примерзшую ткань, обмыл, наложил лекарство, перевязал. Все это время я согревалась горячим отваром и изучала пространство. Стабильное, оно не давало ни мелкой дрожи, ни мимолётных завихрений, зато гнулось, растягивалось, и моментально восстанавливало форму. Да уж, работать с ним будет нелегко. Зато интересно: похоже, даже резать можно! Только вот чем?..

Старик закончил с моей ногой, отошел к камину и начал кормить огонь. Это ж надо! Ветки толщиной с плечо!

— Зима сурова… Грейтесь, — не оборачиваясь, сказал Феррик.

В отблесках пламени лысый старик, с его впалыми щеками и глубоко посажеными глазами, походил на сверчка, который нацепил балахон из шкур. Вот это звери! Всего три шкуры на человека! У нас и на ребёнка по тридцать три уходит.

— Желаете чего-нибудь?

— Э-э-э… — я протянула опустевшую кружку, — а ужин когда?

— Будет на закате, — Феррик снова наполнил посуду отваром, — но обед едва прошёл. Я, правда, милостию Апри пощусь по братьям… но надо сказать Двойке… да…

Он взял с каминной полки небольшой колокольчик и позвонил. Потом спросил благоговейным шепотом:

— А есть ли… не сочтите за дерзость… Есть ли новости от… от Великих правителей Тми?

— Неа, никаких. Прави-ители Тми все ум-ме-ерли, — зевнула я и укуталась плотнее в покрывало из шкур, — мир Тми в запустении. Только чудища скачут.

— Значит, все зря… — старик погрустнел, — но и у нас многое изменилось… Красная Смерть по всей стране… Империя теряет саму себя. Все братья ушли к Апри, я один… Недоброе время, недоброе… Но слава Апри, вы живы и… а, Двойка!