– Скоро всё закончится, Итачи, Саске… Посмотрите, как это красиво, - шептала я, устремив взор на землю, где творилось что-то из ряда вон выходящее.

Я лишь чувствовала, как вибрирует земля и даже горы; видела, как Демоны и Ангелы сломя голову мчатся подальше от эпицентра развернувшейся бури; ощущала каждой клеточкой тела, что конец близок… Воздух накалился до предела, выжигая всё, что только ни было в радиусе нескольких тысяч километров. Зеленые шапки растительности на горах превращались на глазах в ничто. Если бы не прозрачный барьер, отделявший нас троих от жерла безумия, то останки Саске и Итачи перестали бы существовать, как нечто материальное. Зато мне хоть бы хны. Я же Пророк… Чертов Пророк…

Из-под земли доносился душераздирающий крик. Голос был разъяренным, почти нечеловеческим, полный невыносимого горя и отчаяния. Так я визжала в душе секундами ранее, да, впрочем, и сейчас. Крик, разъедающий душу и пробирающий до самых костей. Казалось, этот голос вот-вот сорвется от безнадеги, но с каждой секундой он становился всё громче и печальнее. Были бы слезы, они обязательно навернулись бы на глазах, но я пребывала в какой-то апатии, с фанатичным восторгом ожидая смерти.

– Скоро всё закончится… - пропела я на высокой ноте и слегка улыбнулась.

И вот оно! Душераздирающий крик становился громче, он быстро приближался…

– Я знаю, есть конец у всех дорог*, - запела я тихо песенку из детства, которую мать мне часто пела перед сном.
– Я знаю, есть конец у всех мелодий…

Раскол на земле загремел, а спустя секунду показалась громадная рука, измазанная в саже. Словно из могилы это нечто возродилось из пепла, вернулось из Ада, как мертвец возвращается с того света.

– Струится между пальцами песок, - продолжала я.
– Я чувствую, как все уходит…

Оно вылезало медленно, при этом тяжело дыша, хрипя и… умирая от горя. Показались черные, как смоль волосы, а затем и лицо, которое узнала в одночасье.

– Холодный ветер гонит облака… - Мадара выбрался из раскола, но не спешил подниматься на ноги. На его спине медленно, но верно собирались из пепла, по перышкам, громадные черные крылья.
– И стаи перелетных птиц в полете…

Мне вспомнилось пророчество старой гадалки, которая путанно, но изобразила Апокалипсис в своих словах. Предсказание сбылось в том же непонятном виде, в котором оно было мне дано.

– Соломинки уносит вниз река. – Мадара поднял голову, и мне довелось улицезреть эти ручьи слез, стекавших по разгоряченным щекам и оставляющие мокрые дорожки.
– Я чувствую, как все уходит…

С его губ сорвался только болезненный стон, больше походивший на предсмертный рык раненного зверя. Красивый и статный, Дьявол глядел в Небо ненавидящим взглядом, а крупные слезы всё падали выжженную почву. Сколько же презрения к Небесам в нем было. Сколько же ужаса и тоски он испытывал каждую секунду…

– Скользит беззвучно стрелка по часам. – Мне нравилась эта песня.
– Но время меня больше не заботит. – Она несколько отвлекала меня от того, что происходило, и служила своеобразным барьером. – Я знаю, что все вещи исчезают. – Я тяжело вздохнула и посмотрела на бледные лица Моих Демонов.
– Я чувствую, как все уходит…

По внезапному вскрику Мадары, я поняла, что его крылья, наконец, вернулись. Они были просто громадных размеров и горели Адским Черным Пламенем. Пламенем ненависти и горя. Опухшие от слез глаза Люцифера были устремлены куда-то вверх, и вслед за ним я тоже взглянула на небо, продолжая напевать под нос старую песенку и проводя бездумно руками по спутавшимся волосам Демонов.

– И каждый вечер, сидя у окна.
– Вихрь Небесный слепил неподготовленные глаза.
– Я наблюдаю, как заходит солнце…

Признаюсь, я никогда не видела Хашираму, о котором так много мне сказывали, но он всегда мне представлялся необычайной красоты Ангелом. Впрочем, так оно и было. Темноволосый и чистый, он взмахивал своими крыльями и спешил спуститься чуть ниже, чтобы достойно встретить взлетевшего вновь своего собрата. Протянув одни лишь только руки друг к другу, они стремительно приближались к концу всего, что ни есть на земле.

– И каждый его блик напоминает…

Мадара и Хаширама приблизились друг к другу вплотную. Их руки отделяли считанные сантиметры.

– …о том, что больше не вернется.

Я закрыла глаза, но вдруг всё замерло. Выждав несколько долгих минут, я всё же нерешительно приподняла.

В мгновении от столкновения, Время соизволило остановиться. Это было самым необычным, что происходило за всю мою жизнь, ибо замерла эта тягучая материя не образно, как я привыкла, а по-настоящему. Всё затихло и перестало существовать в том активном виде, в котором я привыкла это воспринимать.