Мне никак не удавалось открыть глаза. Нахлынуло чувство ужаса, когда на мой лоб упало пару капель чего-то густого и горячего. Голова сильно кружилась. Я испытывала страх, боль и неясность. Причем последнее пугало меня больше всего.

– Прости…

Этот голос… Тихий, низкий, ласкающий мой слух. Бархатный и гипнотизирующий. Вспомнилось, как я впервые услышала его на широкой пыльной дороге, где пролилась кровь моих родных. В ту ночь он спас меня и обрек себя на вечное проклятие, называемое любовью. Тогда Саске показался мне отреченным, далеким и опасным, но только не для меня. Уже в тот роковой час где-то в глубине души я осознала, что он будет моим. Навсегда и бесповоротно.

Я с трудом приподняла веки и перед собою увидела расплывчатое лицо, темные, растрепанные волосы и с десяток светящихся фигур за его спиной.

Секунда.

Эти странные силуэты возвышались над нами и держали в руках по Клинку. Вот только их оружие прошло насквозь. Увы, не меня… Я была бы счастлива оказаться на месте брюнета, вот только всё еще не до конца понимала, что именно мне пришлось потерять секундой ранее. Неясное до поры до времени лицо стало четким и различимым даже в тени скалы. Я сглотнула. Затем выдохнула. Позже заглянула в черные стеклянные глаза. Они уже не красные, не пылающие, не живые… Они мертвы.

Я находилась на земле в сидячем положении, спиной опираясь о каменные булыжники, а передо мною на коленях – он. Мертвый он. Раскинув руки в разные стороны, Демон в последний раз раскрыл свои крылья, спасая мою жизнь. Мою никчемную, пустую жизнь. Голова опушена. Зачем он это сделал, зная, что моя душа всё равно возродится? Что случилось с его здравым смыслом? О чем Саске подумал в последнюю свою секунду?

В его сердце вонзили ровно девять Клинков, один из которых принадлежал его другу. Граф стоял посередине в полукруге, образованном Ангелами. Именно его оружие, пройдя глубже остальных, вошло в моё плечо. Его сияющие голубым отблеском глаза были полны бессмысленный слез. Светлые волосы взъерошены. Лицо вымазано в крови и саже.

– Нет… - вырвался из меня сдавленный писк.

Саске навис надо мной, телом прикрыв от удара. Он стал мне живым щитом, хотя я уверена, что Небеса не желали мне зла. Его руки были всё еще подняты только благодаря еще двум Ангелам, чьи Клинки вонзились в ладони. Зато раскинутые крылья медленно рассыпались на легкие, словно перышки, осколки и, подхватываемые ветром, уносились прочь.

Что-то было в этой необыкновенной секунде такое, чего я раньше никогда не замечала. Чувство, когда в одночасье пропадают все силы на дальнейшую борьбу, и хочется просто опустит руки и отдаться на растерзание судьбы. Наверное, это называется безнадегой.

А Ангелы всё стояли полукругом, не вынимая своих железок из его тела, и пронзали нас обоих своими внимательными, прожигающими взглядами. Его кровь капала на меня, а слезы в безмолвии скатывались по моим щекам. Я схватилась голой рукой за лезвие Клинка, ранившее моё плечо, и вырвала его из себя, раздробив цельную кость. Вот только физической боли я не ощущала. Лишь душевную… Я поднялась и приникла щекой к его щеке, взяв его лицо в свои руки…

Я даже не успела ничего ему сказать. Только услышала его краткое «Прости» и на этом всё. Конец. Самый настоящий чертов конец! Где это счастье, которое мне обещала Судьба секундой ранее?! Куда она, Дьявол её подери, дело моё счастье?!

Я тихо дышала, целуя его щеки, нос, скулы, лоб и губы… Снова… Вот только глаза были потухшими, неживыми.

– Достаточно, - дрожащим голосом прохрипел Наруто, и все Ангелы, кроме него самого, исчезли вместе со своими глупыми железяками.

Бездыханное тело Саске обмякло, но не исчезло, как случилось с Ваалом, лишь его крылья стали ничем. Я обняла его. Зарыдала. Зарыдала так сильно, что, казалось, грудная клетка разорвется от страданий, и голова лопнет от перенапряжения.

– Сакура, прости меня, ради всего Святого! – Граф пал возле нас на колени и протянул ко мне руку.

И кто знает, что могло бы случиться в следующую секунду, если бы не этот голос. Еще один. До боли знакомый…

– Саске. – Это имя вырвалось из его грудной клетки.

Я оторвала свои заплаканные, опухшие от слез глаза и повернула голову к нему. На краю этого треклятого утеса, где мы вновь оказались, застыли в сражении два дивных существа. Длинноволосый блондин лежал почти поверженный, раскинув руки и ноги по сторонам, и заглядывал в глаза своей смерти, что склонила над его лбом тонкое лезвие Клинка. Не потревожь их случай, Ангел был бы уже мертв, а Итачи спешил бы на помощь своему брату. Вот только слишком поздно.

Учиха-старший, до этого склонившийся над Дейдарой, медленно поднялся на ноги, пытаясь лучше разглядеть того, кто был уже мёртв. Шаг. Его глаза наполнились ужасом. Они распахнулись так широко, что, казалось, глазные яблоки вот-вот выпадут из орбит. Красный огонь почернел и стал каким-то совершенно неживым. Стеклянным взглядом пронзая своего брата, Итачи погружался душой в тягучую субстанцию, называемую горем. Его горе несравнимо, ибо созданный ради одного лишь брата, он растерял вместе с внезапной смертью Саске все свои воспоминания и эмоции, некогда сделавшие из него истинного Ангела.