На улице его, однако, пробил озноб. Ситуация выходила из-под контроля, а что делать, он не знал. Идиотская мысль уже не казалась идиотской, по крайней мере, её следовало хорошо обдумать. Вадим увидел, что находится рядом с небольшим сквериком, и решил посидеть на скамеечке, покурить и успокоиться. Пустую скамейку он нашёл легко, сел, достал сигарету, снова прикурил от дракона и стал анализировать. Собственно, и анализировать-то было нечего. Всему могло быть только одно-единственное объяснение: после воздействия рестификатором Абрамова у него развились какие-то магнетические способности, что позволяет ему притягивать к себе понравившиеся предметы. Не все, а именно понравившиеся. Очевидно, этот дурацкий рестификатор каким-то образом задействовал ранее не задействованные клетки головного мозга, способные к ... чему? Магнетизму, телекинезу? В общем, чёрт его знает, к чему, но в результате получилось то, что получилось. Другой вопрос: что со всем этим делать? Ответов два: научиться контролировать желания, воровать понравившиеся вещи потихоньку и, как следствие, обогатиться, или найти негодяя Абрамова и заставить вернуть всё на свои места. По поводу первого варианта Вадим не стал даже фантазировать: врождённая порядочность была одной из главных составляющих его натуры. Он подумал, что в Доме детского и юношеского творчества, где проходил конкурс, должны что-то знать про Абрамова: ведь, по словам председателя жюри, он - постоянный участник. Значит, поиски следует начинать оттуда. Решив так, он вернулся из мыслей к окружающей реальности и как раз вовремя: мимо проходила потрясающе красивая девчонка! Она знала, что красива, и это чувствовалось во всём: в горделивой осанке, походке, уверенно-царственном взгляде, который милостиво разрешал всем прохожим любоваться ею. Вадим воспользовался разрешением и стал откровенно её разглядывать.

И тут с её походкой и с ней самой что-то случилось: она сбилась с горделивого шага и, нелепо ковыляя, откидываясь назад и оглядываясь, стала приближаться к скамейке, на которой сидел Вадим. Со стороны это выглядело так, будто кто-то невидимый толкал её в спину. Доковыляв до скамейки, она плюхнулась рядом с Вадимом и, испуганно заикаясь, спросила:

– Ч-ч -что в-вам н-нужно?

– Мне?
– пожал плечами Вадим.
– Ничего.

Она и сама понимала, что он здесь не при чём, и это пугало её ещё больше. Её лицо, ещё минуту назад красивое, стало злым, каким-то испуганным и глупым и утратило для Вадима всякую привлекательность. И как только это произошло, невидимые путы, сдерживающие девчонку, исчезли, она вскочила и бросилась бежать, со страхом оглядываясь на него.

Вадим достал новую сигарету и нервно закурил. Вот это да! Что там предметы - он может управлять людьми! Как же ему теперь жить? Ведь это надо постоянно подавлять любые свои желания! А что, если ему, допустим, захочется, чтобы какой-то человек выпрыгнул к нему из окна пятого этажа? Вадим в ужасе помотал головой, отбросил сигарету и почти бегом направился к ДДЮТу.

По дороге в его голове мелькали опасения, которые, к счастью, оказались напрасными: дежурная знала, где живёт Абрамов, мало того, его дом был всего в двух минутах ходьбы. Это была частная ветхая хибарка на одного хозяина с маленьким неухоженным огородом и болтавшейся на одной петле калиткой - Вадим почему-то именно так и представлял его жилище. Приподняв калитку, он с трудом сдвинул её в сторону, постучал во входную дверь и вошёл.

Хозяин был дома, и это было хорошо. Посмотрев на Вадима, он не сразу, но всё-таки узнал его и очень удивился.

– Вот что, Абрамов, - сказал Вадим, с трудом переводя дыхание, - где этот твой рестификатор?

– Вон, - показал тот рукой в угол, - а что?
– и, оживившись, спросил: - Ага, никак-таки решили первое место присудить?

– Первое место?
– злобно сказал Вадим.
– Как же! Рожу тебе надо за такие штуки набить! Ишь, чего выдумал - на живых людях эксперименты проводить! А ну, быстро включай свой чёртов агрегат и отменяй всё, что со мной натворил!

– А чего я с вами натворил? Вы же сами говорили, что ничего не было, - резонно возразил Абрамов.

– Мало ли чего я тогда говорил! Тебя это не касается! Ты делай, что тебе говорят, а иначе я тебя, мерзавца, под суд отдам!

– Вот те раз! Да за что под суд-то? Вы хоть толком объясните, а то только кричите да ругаетесь!
– забеспокоился и Абрамов.

Вадим подумал, что тут он, пожалуй, прав, и, насколько смог, спокойным тоном рассказал обо всём, что с ним произошло. Выслушав, Абрамов задумчиво сказал:

– Н-да, значит, всё-таки рестификатор-то работает?
– и, немного помолчав, решительно добавил: - Вы извините, Вадим Сергеевич, но я вам ничем помочь не могу.

– Как это - не можешь?
– ошеломлённо спросил Вадим и заорал: - Хватит дурью маяться! Говорят тебе: делай из меня опять нормального человека!

– Да не могу я!
– прижав руки к груди, повторил Абрамов.

Вадим собрался, было, броситься на него с кулаками, но тут ему в голову пришла более удачная мысль.

– Значит, не можешь?
– уже спокойно спросил он.
– Ну, что же, ладно. Не хочешь - не надо. Прощай, Абрамов, извини, если что не так.

И он решительно направился к выходу. Абрамов нагнал его сразу же за дверью.

– Вадим Сергеич, да что же это такое?
– испуганно верещал он.
– И не хочу идти, а что-то меня толкает!

– Это ещё что!
– не останавливаясь, сказал Вадим.
– Видишь, вон лужа? Глубокая, между прочим. Так вот, я пойду вон по тем досочкам, а ты уж прямо по ней! И отныне будешь ходить со мной везде, пока я сам тебя не отпущу!

– Вадим Сергеич, - сдался Абрамов.
– Я согласен! Давайте вернёмся!

– Так-то лучше!

Вадим повернул назад. Абрамов, облегчённо и в то же время покаянно вздыхая, потащился следом.

Они вернулись в дом и уселись возле стола.

– Вадим Сергеевич, - тихо сказал Абрамов, - вы уж извините, но я действительно ничего не могу. Послушайте, я вам всё расскажу.

Слушая его рассказ, Вадим с ужасом понимал, что у него на самом деле нет никаких шансов. Из рассказа Абрамова следовало, что предыдущую часть жизни он проработал в одном жутко засекреченном НИИ. Работал лаборантом, потому как никакого серьёзного образования у него не было. Его шефом был профессор, выдающийся специалист по исследованию человеческого мозга. Деятельность Абрамова сводилась к тому, что он делал, что ему скажут: паял, привинчивал, соединял что-то с чем-то, не имея ни малейшего представления ни о назначении прибора, ни о принципе его работы. Тем не менее, работу свою он очень любил, делал её с удовольствием, и у профессора к нему никаких претензий не было. Особенно льстило Абрамову, что работает он в НИИ и делает, по-видимому, какие-то очень важные для страны вещи. По вечерам, когда все уходили, он любил оставаться один, смотрел на хитрые схемы, не знакомые ему детали и представлял, как между ними всё связано и как в результате этого осуществляется работа прибора в целом. Но десять лет назад профессор ушёл из жизни, и Абрамов в качестве лаборанта оказался не нужен. Его перевели в охранники территории, и это было для него страшным ударом: ведь теперь он не мог участвовать в работе института! Невыносимо было каждый день с территории двора смотреть на окна лабораторий и знать, что там каждый день происходит что-то важное, и это важное происходит без него! Чтобы не растравлять себя, он уволился. Отпустили его легко, рассудив, что лаборанту суть исследований попросту не известна.