Лимм не только спасал от переохлаждения, но и придавал телу нужную обтекаемость и лёгкость, благодаря чему Макс почти без усилий нёс меня за собой. Одно было плохо - очень мёрзла голова. Это я прочувствовала ещё в первом долгом заплыве. Руки были уже защищены, как и всё тело, а вот головушка моя многострадальная рисковала остаться без последних мозгов. Если всё получится и шхуну мы догоним, то воспаление мозга, отит, ангина, ларингит, гайморит и все другие возможные заболевания в голове мне, наверно, гарантированы.

До островной гряды мы добрались благополучно. Макс выбрал маленький скалистый островок с глубокой пещерой по южной стороне. И вот тут передо мной встала новая проблема - пресная вода! Ангалины могли пить любую воду, хотя и предпочитали пресную, а я-то - нет! Пока Макс охотился, я облазила весь остров и нашла несколько глубоких расщелин с дождевой водой, может, и не совсем дождевой, но солёность была очень низкая. Потом обошла пещеру и выпила конденсат, который в нескольких местах стекал по скалам в маленькие ямки, и только после этого уселась на камень возле трещины в базальтовой породе, где скопилась морская вода и начала повторять прежний опыт с кипячением.

Всё получилось очень быстро. В качестве привязной точки я использовала скальный обломок размером с два моих кулака и минут через пять над широкой каменной кастрюлей начал подниматься пар, а потом вода бурно закипела. Когда вернулся Макс с добычей, я прыгала вокруг самодельного горячего источника и вопила диким голосом:

– Спасибо! Спасибо, гад ты этакий! Ты слышишь?! У меня получилось! Получи-и-илось!!!

– Ты кого гадом наз-з-звала?!
– резкий шипящий голос оборвал сумасшедший танец.

– Не тебя!

– Его?!
– Макс бросил рыбу и осторожно проверил лапой воду.
– Горячая... Как ты это с-с-сделала?!

– Профессор в библиотеке отличный справочник оставил.

– Но он ж-ж-же ушёл?!
– ангалин хмурился и недовольно дёргал хвостом.

– Ушёл...
– я присела рядом с ним.
– Макс, ты чего?

Он отвернулся и принялся потрошить рыбу. И как-то так излишне резко всё делал, что я решила пока помалкивать и не трогать это двухметровое, психованное, рептилоидное создание.

– Ну что сидиш-ш-шь?! Воду кипяти!
– и, сграбастав несколько крупных кусков, начал промывать их от остатков крови в соседней расщелине с водой.

Я наелась так, что даже встать не могла. Горячая еда! Внутренности согрелись, и желудок радостно принялся за свою работу. Липкий червь на лице совсем не мешал. Я ела и он ел... Только я - отварную рыбу, а он - сырую меня.

В море режим нашего путешествия изменился. Двигаться лучше было днём, а отдыхать ночью, так как кархаронам и другим хищным морским тварям было всё равно когда охотиться. Они могли быть одинаково активны и днём, и ночью. Хотя для Макса время суток тоже не имело большого значения, однако северные воды были ему плохо знакомы, и он боялся, что ночью может не заметить какую-либо опасность.

После плотного ужина я на карачках подползла к Максу под бок и, крепко обняв, прижалась. Он стиснул меня всеми лапами, вылизал ухо и тихонько зашипел:

– Только не злис-с-сь... Тебе так тяжело сейчас-с-с, а я не с-с-смог с-с-сдержаться...

Я погладила чешуйчатую голову и улыбнулась:

– А с чего ты так взъелся?

– Прос-с-сто когда ты этого профессора вспоминаеш-ш-шь, меня это жутко раз-з-здражает... И каж-ж-жется иногда, что ес-с-сли он вернётся, ну... обратно в твою голову, то заберёт тебя навс-с-сегда... Я до сих пор не понимаю вс-с-сего этого... как так мож-ж-жно общаться с кем-то кто с-с-сидит внутри и как там, вообщ-щ-ще, может кто-то с-с-сидеть, и ж-ж-жить, и что-то делать... Помниш-ш-шь, с-с-сколько времени ты зимой проводила там с-с-с ним, внутри себя?

Я кивнула и спрятала лицо на бархатистой груди:

– Помню...

– Ведь это не прос-с-сто так... Ты что-то чувствуеш-ш-шь к нему...

– Макс, ты ревнуешь?!

– Да! И это очень злит! Я так обрадовалс-с-ся, когда Дайк с-с-сказал, что он ис-с-счез из наш-ш-шей жиз-з-зни. Эти с-с-странные отлучки, когда тебя нельзя добудитьс-с-ся, тренировки... эти, как их... лекции... Это страш-ш-шно, Кари... Страш-ш-шно, потому что непонятно!

– Я и сама плохо понимаю, просто принимаю как данность. На Окатане слишком много загадок...

Он хмыкнул и вспыхнул мягким ровным светом:

– Вот пока я не з-з-знал тебя, всё было гораз-з-здо прощ-щ-ще и понятней...

– Жалеешь?
– перебирая чешуйки, я вдыхала запах его шкуры и слушала мощный, ритмичный, но успокаивающий стук сердца.

– Даже и в мыс-с-слях не было...
– золотое свечение сменилось нежно-сиреневым с бегущей дорожкой ярких искр.

Подняв голову, я заглянула в сияющие глубокой зеленью глаза:

– Я очень люблю тебя, и совсем не как друга... Пусть ты ангалин, а я - нет... Это ничего не меняет, Макс...