– Он пишет портреты туристов в «Веселой игуане» – это новый комплекс недалеко отсюда.

Энрико Эманюэль с мольбертом расположился на втором этаже в зеркальном холле «Игуаны». К нему уже выстроилась очередь туристов, жаждущих за пять долларов получить свой образ, сделанный карандашом. Энрико заканчивал портрет удивительно красивой девочки с ясными голубыми глазами. На портрете она выглядела черноокой молодой женщиной.

«Черт, а что если он и хасиенду на плантации изобразил с таким же реализмом?» – с беспокойством подумал Конев, пристраиваясь в конец очереди.

– Синьор, приходи завтра, я тебя не успею сегодня, – предупредил художник.

– Не волнуйся, я успею тебя, – ответил Конев и широко улыбнулся.

Художник пожал плечами и опять углубился в рисование. Конев за доллар купил тут же скрученную для него свежую сигару, и переместился в бар. Через час в очереди никого не осталось. Вскоре к нему присоединился Энрико Эманюэль. Он был урожденный кубинец: темнокожий, поджарый, с быстрыми веселыми глазами и не по-мужски тонкими запястьями. От него пахло табаком и еще чем-то пряным. Он уселся на высокий стул. Барменша тут же поставила перед ним рюмку темного рома и чашечку «экспрессо».

– Же густо мучо, – проурчал художник, с наслаждением отпив глоток рома.

– Я на рынке твой эстамп купил с табачными плантациями. Очень красиво. Похоже на долину Виньялес. Ты мне скажи, где эти поля раскинулись? Да и здание такое интересное! Настоящий колониальный стиль, – начал занимательный диалог российский сыщик.

– Это не долина Виньялес, я уверяю, это у нас в Артемизе новый комбинат. А тебе зачем? – спросил Энрико.

– Я в России в исследовательском институте составляю справочник. Занимаюсь скрещиванием экзотических цветов: орхидей и гортензий, и табачных сортов.

– А чем они такие удивительные?

– Как чем? Если я смогу выращивать морозоустойчивый табак в России или в Исландии, например, такой же вкусный и благоуханный, как ваш… представляешь, какое это будет доходное дело, – выпалил Конев, еще раз поражаясь своему мастерству навешивать лапшу без всякой подготовки.

– Это государственный секрет, амиго. Тебе за такие вопросы кое-чего могут подрезать.

– Как так! Я же ваш русский брат, – закокетничал Конев.

– Мне ты точно не брат, я тебя уверяю. Ладно, это не мое дело. Могу отвезти в этот сельскохозяйственный комбинат, они тебе там все расскажут и покажут.

– С удовольствием съезжу, ты меня сможешь подвезти?

– Двадцать долларов за поездку, бензин твой. Заеду в субботу с утра. А что тебя еще интересует?

– Я слышал, у вас тут даже голубые гортензии выращивают. Мы тоже выращиваем, но у нас чашечки так не держатся, а у вас тут стоят, прямо как солдаты Фиделя.

– Если такие есть, то они будут на комбинате. А зачем русским голубые гортензии?

– Кровь у нас голубая, товарищ.

– А у нас красная, товарищ, – съязвил Энрико.

– Подожди, вот зима на вас наедет, в свете перемены климата, тоже посинеете, – сострил Конев.

– Я тебе честно скажу, амиго, я чего-то не понимаю про перемену климата, я, конечно, художник, а не ученый. У нас тут климат как был, так и есть: турист есть – климат хороший, турист не прет – климат плохой. Вот ты, ботаник, объясни, о чем разговор?

– Разговор идет о том, что недоразвитые страны с устарелым оборудованием подогревают небосвод, и от этого климат меняется. Антарктика тает, например, а богачи-капиталисты должны за это платить, чтобы исправить ситуацию.

– Платить, чтоб Антарктика не растаяла? Налей ему рома, – обратился художник к барменше, – у него солнечный удар.

– За голубые гортензии и красивых дам! – провозгласил Конев, не спуская глаз с черноокой барменши.

Та в ответ улыбнулась и подвинула смешному туристу тарелку с солеными орешками. Вдруг заиграла оглушительная музыка, на площадку перед баром выскочили нарядные красивые кубинки и мужчины в ярких танцевальных костюмах и громадных сомбреро. Гости задвигали стульями, и всеми ожидаемое представление началось.

– Спасибо за дринк. До завтра, – Конев поднялся и направился к выходу.

Сельскохозяйственное предприятие «Ла Гуардиа» оказалось огромной открытой территорией, простиравшейся на десятки километров. При въезде стояла фанерная будка, в которой маячил дежурный. Они просто проехали мимо поста. Их не остановили, не говоря уже о проверке документов. Коневу показалось, что их уже ждали. Рука его скользнула в карман, и он еще раз с удовлетворением нащупал зажигалку, а вернее, мини-канистру в форме обычной зажигалки, начиненной взрывным ядовитым газом. Пистолета он с собой не взял. Это был наилучший способ остаться в живых, в чем Конев убеждался неоднократно за время своей продолжительной и опасной деятельности.