– Если он хоть пальцем притронется к моей собственности, я раздавлю его как блоху, это касается и тебя, Даниэль! За мной ходят по стопам, думаешь, я совсем дурак? – шиплю я, не сдерживая своих эмоций и накалившиеся ярости.

На мою спину опускается теплая ладонь, и я вбираю воздух, абы успокоиться. Девушка медленно водит ею вдоль лопатки и плеча, на что я уже прикрываю глаза, понимая, что сейчас никакой опасности нет.

– Я никого не подсылал, – отвергает мои обвинения Донован. Тогда, что за черт?

– Я убью эту тварь, если еще раз увижу за своей спиной, – угрожаю я, поставив всю комнату на уши от громкого возгласа. Этот человек преследовал меня весь вчерашний день, и я не раз замечал машину, которая намеренно ехала позади, даже не побоявшись быть замеченной. Да и сам парень больно настойчив, когда давал понять, что следит именно за мной.

– Дело твое, у меня все ребята на рабочих местах. У меня нет времени на такие шалости, – все еще отговаривается Даниэль, дав понять, что это не его рук дел. Тогда чьих?

– Это Хоффман младший? – спрашиваю я грубым голосом, а Роуз сжимает мое плече.

Вопросительно смотрю на девушку, а та уводит взгляд в сторону, приняв румянец на щеке, очевидно из-за моего внимания. Это несомненно было отвлекающим маневром.

– Не думаю, он еще в больнице, – говорит Донован, – Его отец, должно быть. Предполагаю, он следит не за тобой, Нильс, Хоффман хочет добраться к ней, – его намеки на то, что жизнь Розали оказывается под угрозой, заставляет меня сердиться пуще прежнего.

Роуз все еще смотрит на свои руки, словно там что-то интересное, таким образом избавляясь от моего взгляда. Аккуратно беру ее за подбородок и поднимаю голову, в то время как ресницы так же поднимаются, открывая для меня свои светло-карие глаза с неким отблеском.

Смотрит с интересом и даже загадочностью, скорее думая о чем-то. Заинтересована, любопытная.

– У меня не должно быть хвоста, Даниэль, – проговариваю я, и вижу, этот чертов интерес Прайс, что загорелся с любопытностью.

– Приезжай ко мне через пару часов, поговорим об этом, – он вовсе не спрашивает, ибо знает, что выхода иного у меня совсем не осталось. Нужно покончить с этим и не принуждать Роуз к заключению, но как бы это не хотелось отвергнуть, мне нравится, что она так рядом. Хотя бы потому, что мне не приходится следить за ней в колледже, на переменах, ходить следом, выдумывать и давать повод для бесполезных ссор, она сама приходит ко мне. Сейчас достаточно нескольких слов, и она будет делать то, что я говорю, если же конечно поняла меня, и не будет лазить под ногами, особенно сейчас, в момент, когда я намерен держать ее при себе. Теперь я очень сомневаюсь, что смогу свершить какое-либо наказание, но если это будет касаться ее безопасности – привяжу к батарее.

– Не обещаю, мне нужно время, – говорю я, откидываясь на кровать, потащив за собой шатенку. Ее обескураженный взгляд сопровождается томным выдохом, но девушка безотказно кладет на меня свою голову, когда я прижимаю ее ближе к себе.

– Даже когда ты пешка, умудряешься руководить мной. Не справедливо, Веркоохен, – хмыкает он, очевидно закатив глаза от моего тона и нахальства, что было всегда свойственно мне. Почти всегда. Отключаю телефон, кладя его обратно на тумбочку, и разворачиваясь в сторону Роуз.

– Мне казалось, ты работаешь на него, – нахмурила она свои бровки, перевернувшись на спину и посмотрев на меня. Я опускаю смешок.

– Так и есть, – соглашаюсь я.

– Для чужих, может показаться, что это Даниэль работает на тебя, – усмехнулась она, похоже анализируя мой разговор. Она никогда не прекратить думать о том, что касается ее (Даже если не знает об этом).

– Даниэль любит играть на моих нервах, – прикрываю глаза, когда понимаю, что это чертовски запутано. Я должен был держаться от нее как можно дальше, а сам испытываю сочувственность и чувство, что это я ей обязан, а не она мне. За ее проделки, что свершала девушка, она должна была попасть к Хоффману первым делом, а я при этом и глазом не прогнуть.

А что сейчас? Сейчас, если около нее окажется какая-то дрянь вроде Найджела или охраны какого-то старика, я готов придушить на ровном месте. Я даже представить не могу, на что пойду за-ради ее сохранности, в то время как она даже не догадывается, что охота на нее уже давно открыта.

Это же так мерзко, Веркоохен. Присвоил какую-то бедняжку, заставил прочувствовать всю прелесть жизни, вляпал ее в какое-то дерьмо, и принуждаешь к себе. Но с другой стороны, если бы сильно хотела – собрала бы сумки и убежала без оглядки. Только, правда в том, что я бы не дал этого сделать.