— Они дали мне своё слово. Я не позволю им пойти на попятную, — сказал он. — Даже Метатрону.

— Метатрон, — прошипел Рев. — Наш любимый дядюшка знает об этой сделке?

Ривер нахмурил брови.

— Я не знаю. Почему ты решил, что они врут?

— Потому что сделка с архангелами была полным дерьмом, — рявкнул он. — Они выдвинули предложение, зная, что не смогут выполнить свою часть сделки. Очистить мою кровь невозможно.

Ривер помрачнел.

— Ты уверен?

— Думаешь, я был бы настолько взбешённым, если бы был не уверен? — Он раздавил ботинком изящный бутон жёлтой розы, в надежде, что уничтожение чего-то принесёт ему удовольствие, но вместо этого почувствовал себя дерьмом. — Они меня подставили. Если бы я доставил Гэтель тебе, или им, не осталось бы места во вселенной, где я бы мог укрыться от Сатаны. И ты прекрасно знаешь, что архангелы не дадут мне убежища на Небесах, если моё присутствие убивает всё вокруг меня.

Ривер бросил печальный взгляд на растоптанный цветок, будто Рев зарезал ягнёнка.

— Должно же быть что-то, что мы можем сделать.

Ревенант издал горький смешок.

— Я открыт для предложений.

— Мы будем работать вместе над этим.

— Работать вместе? Почему?

— Потому что мы братья.

— Серьёзно? Поэтому? Мы разлучены с рождения на пять тысяч лет. Мы такие же братья как Чингисхан и Элвис.

— Это полное дерьмо, и ты это знаешь. — Ривер перешёл почти, что на крик. — Мы братья и вместе можем все преодолеть. Однажды я был свидетелем, как братья Семинусы чуть не разрушили свои отношения из-за внутренней борьбы, но они смогли с этим справиться, и сейчас их связь крепка как никогда. Кровные узы не так — то легко разорвать. Ты видел, что случилось с Ресефом.

Это было какое-то сумасшествие. Когда сломалась печать Ресефа, Ревенант ещё не был Наблюдателем Всадников и все ещё считал себя падшим ангелом, поэтому, когда Ресеф превратился в Мора, он болел за команду зла. В итоге последняя проиграла, но цена, которую пришлось заплатить Всадникам за победу, была слишком высока. Всадники все ещё боролись с последствиями, и Рев не был уверен, что они с Ривером смогут сделать то же самое.

— Ты говоришь, что мы совсем справимся, — произнёс Рев. — А как, скажи мне на милость, я должен принять тот факт, что если бы не ты, мы не оказались в подобной ситуации. Оба раза благодаря твоим действиям мы потеряли память. А затем, на протяжении пяти тысяч грёбаных лет, я делал такие вещи, которые бы расплавили твой сияющий нимб. Так скажи мне, дорогой брат, как мы можем преодолеть это?

— Мы ничего не можем сделать, пока стоим и болтаем здесь, — произнёс Ривер, как какой-то чёртов консультант по вопросам взаимоотношений. — Мы оба совершали поступки, о которых сожалеем. Мы оба были обмануты архангелами, оба потеряли родителей. Так что у нас намного больше общего, чем ты думаешь.

Красивая речь Ривера не произвела на Ревенанта никакого впечатления.

— И всё же только один из нас может стоять на этом прекрасном лугу и не убивать всё к чему прикасается.

Ривер запустил пятерню в свою шикарную золотистую шевелюру. И чтобы быть полным засранцем, Рев изменил цвет своих волос на такой же оттенок.

— Почему здесь? — мягко поинтересовался Ривер. — Почему ты выбрал именно это место?

— Потому что наша мама часто говорила о нем. — Он закрыл глаза, как будто пытаясь заблокировать память, но казалось заданный вопрос, приоткрыл дверь, которую Рев предпочитал не открывать. — Иногда, когда меня избивали за какое-либо «серьёзное нарушение», которое мог совершить маленький мальчик, она пыталась отвлечь меня от боли, рассказывая истории о красотах Небес. Этот луг Азны, был её любимым местом для прогулок, когда она была беременна нами.

Ривер сглотнул, и по-новому взглянув на окружающий пейзаж.

— Она говорила о нашем отце?

— Прямо перед смертью, сказала, что Сандальфон был великим воином и был бы ещё лучшим отцом. Она говорила, что они часто сидели на этом лугу и планировали наше будущее. Он смастерил детские кроватки для нас обоих и поклялся защищать от всех невзгод. Он был лжецом, таким же, как архангелы! — прорычал Ревенант.

— Иногда просто невозможно защитить тех, кого мы любим. — Сожаление, прозвучавшее в голосе Ривера, немного остудило гнев Рева. Собственные дети Ривера росли без него и за исключением Танатоса, их жизни были далеки от идеала, а в случае Ресефа и Лимос и вовсе ужасны.

Вдалеке Поющие Лилии затянули колыбельную, их песня звенела в чистом воздухе. Воспоминания Ревенанта нахлынули на него с такой силой, что он пошатнулся. Его мать наложила слова на мелодию лилий и напевала её, укачивая его спать.

— Ревенант?

Голос Ривера послышался на заднем плане, когда Ревенанта накрыла волна таких мощных воспоминаний, что он не мог дышать. Голос их матери звучал волшебно и был таким чистым, когда она пела, что даже демоны в соседних камерах плакали, а охранники останавливались чтобы послушать.

«Я хочу, чтобы ты увидел Лунную дорожку и солнечный свет, облака и моря, все части многих миров. Не бойся неизвестности и темной ночи. Ничто не может навредить тебе, пока я крепко обнимаю тебя».

Дыхание Ревенанта в мучительной агонии вырывалось из его груди. Точно так же, как мама напевала ему слова песни, он спел их ей, когда она лежала умирающая на его руках. Рев обвёл взглядом прекрасный луг, теперь со следами разрушений, оставленных его шагами. Он пришёл сюда, чтобы найти частичку его матери… и нашёл. Но его присутствие отравило её любимый луг. Он не мог перестать причинять ей боль, ведь так? Из-за него она была заключена в тюрьму. Из-за него её пытали. Убили из-за него. И даже сейчас её самое любимое место во вселенной было разрушено. Из-за него.