Вблизи этот кошмар произвёл на меня ещё более тяжёлое впечатление, чем раньше. Клочки материи не только насквозь пропитались густым лечебным раствором и кровью, но и непонятной ржавчиной. У меня появилось стойкое ощущение, что ими протирали оружие, причём достаточно старое. Сделав такой вывод, я с остервенением принялась скручивать ткань и бросать в ведро. Вода в нём окрасилась в бордовый цвет, видимый даже из-под слоя пены, а на дно с тихим звоном опускались осколки стекла. Я постаралась как можно аккуратнее собрать их из ванны, но они были слишком мелкие. Я решила смыть их душем, когда заметила очень тонкий и длинный, похожий даже не на стекло, а на шип. С огромной осторожностью я взяла его кончиками ногтей и позволила скатиться на ладонь. Но он оказался неожиданно острым со всех сторон. Хватило лёгкого нажатия, чтобы по рассечённой руке побежала струйка крови, каплями падая на пол.

– Чёрт! – воскликнула я и подставила ладонь под мощную струю воды, чтобы промыть порез.

В принципе, стекло было на удивление прозрачным и на первый взгляд чистым, поэтому я понадеялась, что ни одной капли из той жуткой смеси, которую я выгребала из ванной, ко мне в кровь не попало.

Это небольшое происшествие вернуло мне здравый смысл, и я уже гораздо спокойнее и осторожнее выгребла почти все крупные осколки в ведро. Включив душ, я смыла кровь с бортиков ванны и с неё самой, позволив мелким стекляшкам уйти в водосток. Я очень внимательно просмотрела каждый миллиметр комнаты, чтобы Тамина не смогла даже предположить, что здесь творился такой бардак.

– Кажется, все! – вздохнула я довольно и вышла из ванной. Спустившись вниз, я увидела, что мама сидела на диване перед телевизором и увлечённо ругала судью, прекрасно понимая, что он её не услышит. – Я пойду выбрасывать мусор! Не теряй!

– Не мешай! – откликнулась Тамина, продолжая грозиться прибить всех на матче. В своей любви к спорту она часто бывала неудержимой в порывах ярости.

– Не буду! – крикнула я достаточно громко, чтобы мама меня услышала, и выбежала из дома, набросив на плечи пальто.

====== Разговоры за чашечкой... крови? ======

Оказавшись на улице, я сразу почувствовала холод и поняла, что зима окончательно вытеснила непривычно тёплую для этих мест осень. Скоро здесь пойдёт снег, а улицы превратятся в каток для машин и прохожих. Радости в зиме я никогда не видела, кроме, может быть, праздников. Да и те удавались далеко не всегда: отец иногда не приезжал, мама работала, сестра забывала позвонить, а я пропадала на очередной охоте. Вот вам и Сочельник с Рождеством.

– Эстер, это ты? – раздался знакомый мужской голос, и я обернулась, автоматически осматриваясь в поисках угрозы.

– Ой, это ты, Джерри? Что ты здесь делаешь?

– Что-то случилось? – проигнорировал мой вопрос одноклассник. Его глаза встревожено скользнули по содержимому ведра, и, наконец, остановились на моей ладони, которую я непроизвольно прижимала к груди и старалась не тревожить.

– Да нет, ничего страшного – всего лишь выношу мусор. А в чём дело?

Взгляд парня словно окаменел. Я даже пожалела, что не накрыла ведро тряпкой, хотя при свете фонарей даже цвет воды было невозможно определить.

– Что это? Почему ты ранена? Питер всё-таки обидел тебя?

Хэйслип без предупреждения сократил разделявшее нас расстояние и наклонился к моему лицу. Что он там увидел, осталось для меня загадкой, но наличие рядом с собой кого-то настолько недовольного привело меня в лёгкое беспокойство и злость.

– Джерри, Джерри, полегче. Никто никого не обижал. Пока, по крайней мере. Я всего лишь порезалась, когда убиралась в ванной. Ничего серьёзного! И вообще, что ты тут делаешь? Ты живёшь на другом конце города, а в магазине не твоя смена…

Мир передо мной вдруг решительно покачнулся, но я упрямо тряхнула головой и вдруг заметила ещё одного участника нашей встречи. Он держался в стороне, прячась в тени деревьев, поэтому сначала я даже его не заметила.

Тут тротуар сначала поехал в сторону, а потом резко встал на место.

Я покачала головой, но от этого стало только хуже. Похоже, мне не становилось легче, что наводило на неприятные мысли, – осколок был чем-то испачкан. Чем-то ядовитым, судя по моему состоянию, похожему на начало гриппа.

– Эстер, я хотел представить тебе моего друга. Эстер, это Бартон Смит. Он живёт недалеко от Стоунбриджа и пару раз в неделю приезжает ко мне в гости. Бартон, это Эстер. Она – та самая подруга, о которой я тебе говорил в прошлый раз. Она из Гильдии охотников.

После церемонии знакомства из-за спины Джерри вышел высокий блондин с удивительно приятными чертами загорелого лица. Было сразу понятно, что он родился где-то в южных штатах, полных солнечного света. Я невольно залюбовалась им. Облегающий свитер позволял продемонстрировать рельефную грудь. Он не был похож на нелепого качка, гордящегося своими мышцами. Во взгляде серых глаз сквозила мягкость. Я с завистью подумала о его девушке (а у такого красавца она точно была), которая обладала истинным сокровищем. Украдкой я посмотрела на себя и грустно вздохнула. Хоть пальто и прикрывало шорты и пижамную футболку со слониками, голые ноги всё равно нелепо выглядывали из домашних тапочек-коровок. Я отлично знала, что на голове у меня воронье гнездо: такое же, как и в мозгах. Я думала, хоть руки меня устроят, но не тут-то было. Маленький порез пульсировал болью, отчего казалось, будто у меня по ладони проводили чем-то острым при каждом моём движении; пальцы испачкались в крови, причём было непонятно, моей или из ванны. Правая рука судорожно вцепилась в ручку ведра, как если бы жила своей жизнью. Происходившие со мной перемены не только меня не обрадовали, но и заставили крепко задуматься, симптомы какого известного мне яда начали проявляться. Да ещё и с таким запозданием.