– И где это шоссе?
– спросил Олег.
– Ясно же, что уже никто не приедет.

– Там, - показал направление Сергей.
– Давайте повесим ваши сумки на манер рюкзаков, а то скоро отвалятся руки.

Он помог детям переложить груз и сделал то же самое со своими сумками. После этого занялись матерчатыми повязками на лица, которые смочили водой. Когда все были готовы, выступили в поход. Первым шел Николай, а Сергей замыкал движение. Павел вызвался проводить разведку и ушел на десять минут раньше остальных.

"Вот сволочь!
– думал о Никитине шедший следом за Николаем Олег.
– Увел машину, а нам теперь три дня глотать радиоактивную пыль и сбивать ноги с риском нарваться на поляков! Интересно, кого оставили бы, если бы он этого не сделал? Все в одну машину не влезут. Хотя можно было перевозить в два приема: сначала одну группу, а потом возвращаться за другой. Плохо, что такое открытое место, что негде прятаться. Если столкнемся с военными, это будет конец".

"Не дай бог, что-нибудь случится с Олегом, - думала Зоя.
– Я просто не смогу второй раз пережить его смерть! Кто угодно, только не он! Зачем тогда жить? В одну машину все не влезли бы, и что тогда? Наверное, оставили бы кого-нибудь из взрослых. Этого Никитина и надо было оставить! Интересно, как на угон машины отреагировала его дочь?"

"Какая тяжелая сумка, - думала идущая за Вершининой Вера.
– И ее придется нести сто километров! Нужно больше есть, чтобы быстрее ее облегчить, иначе просто не хватит сил. И что тогда? Меня не бросят, но и не смогут долго нести, значит, всем придется делать привал. Интересно, какая сейчас радиация? Сергей говорил, что небольшая, но никому не показал прибор. Как неприятно, когда тебя что-то убивает и ничего нельзя сделать. Вот мы идем домой, а что будет, когда дойдем? Есть квартира и деньги, но Олег еще несовершеннолетний, а у нас нет близких родственников. Неужели нельзя обойтись без детского дома? Говорят, что в них столько дерьма! И этого бельгийского мальчишку поместят туда же, да еще на пять лет. Симпатичный и умный, только не обращает на меня никакого внимания!"

"Маленькая и худая, а несет такую же сумку, как у меня, - думал Аксель.
– Интересно, кто из нас устанет раньше? Вот будет стыдно, если свалюсь я! Дойдем мы или нет? Еды много, и у взрослых есть оружие, но будут ли они и дальше с нами возиться? Один на всех наплевал и предпочел удрать с дочерью. Эти дети взрослым не родные, а меня взяли из-за машины, которой теперь нет. Ладно, может, все-таки дойдем, дома я точно уже умер бы".

До нужного шоссе шли больше часа, стараясь не смотреть в страшное серое небо, подсвеченное огнями оставшихся за спиной пожаров. Идти по асфальту стало легче, но место по-прежнему было совершенно открытое. Через полчаса увидели возвращавшегося Меньшова. Павел торопился, и его спешка вызвала тревогу.

– В трех километрах отсюда стоит брошенный фургон без груза и блокировки управления!
– крикнул он спутникам.
– Накопители полностью заряжены. Нужно поспешить! Если повезет, через час будем в Белоруссии!

Пообедав и выпив несколько таблеток радиопротектора, Джон расстался с Георгом и полетел по направлению к Дортмунду. До него было три сотни километров, но дорога заняла три часа, потому что пришлось облетать уничтоженную базу в районе Падерборна. Дортмунд был первым немецким городом, в котором остались жители. Впрочем, остались немногие, и прежде миллионный город казался вымершим. В него по-прежнему, подавалась электроэнергия от расположенной рядом с Эссенем атомной станции, но в небе почти не было машин, а на улицах - пешеходов. Метро не работало, как и весь остальной общественный транспорт.

– А чего вы ожидали?
– ответил полицейский, к которому обратился Сеймур.
– Электричеством питаться не будешь, поэтому в городе остались только те, кто запасся продовольствием. Городские власти выдают продуктовые пайки работникам коммунальных служб и нам, а остальные предоставлены сами себе. Пока не опустеют склады, буду выходить на службу, а потом возьму семью и полечу во Францию. Сейчас там столпотворение, но рано или поздно наведут порядок. Если надует радиацию, уедем раньше.

– Не ожидал такого от немцев!
– неосторожно высказался Джон.
– С вашей организованностью...

– Организованностью сыт не будешь!
– разозлился немец, неприязненно глядя на майора.
– Из-за американцев у нас скоро будет заражена половина территории, а если натянет дряни от поляков, то и больше! И кто в таких условиях будет заниматься сельским хозяйством? И у других продовольствие быстро не купишь. Шли бы вы, господин, куда подальше! Лучше вам не трогать горожан, если не хотите неприятностей!

Сеймур решил последовать совету и вылетел за город к одной из заправок. Она оказалась брошенной, но никто не отключил электричество, а в кранах была вода. Накопители разрядились не сильно, но он решил воспользоваться случаем и восполнить заряд. Пока шла зарядка, разделся, выбил одежду и вымылся холодной водой, а заодно протер салон "джипа" мокрой тряпкой. Из-за сильного ветра было неудобно лететь без лобового стекла, поэтому Джон нашел в расположенной рядом мастерской стекло от какого-то автомобиля и так закрепил его скотчем, чтобы не отвалилось. Делать в Германии было нечего, поэтому он, как только запиликал индикатор заряда, взлетел и направил машину на северо-запад. В Германии не было следов цунами, а вот Нидерландах они были повсюду. Единственным более или менее уцелевшим городом из всех, над которыми пролетал майор, был расположенный неподалеку от границы Венло. Волна дошла и до него, но уже потеряла свою силу, поэтому в основном пострадали небольшие дома на северной окраине. Эйндховен сильно пострадал, но хоть видны были остатки жилых зданий и промышленных предприятий, а от Роттердама не осталось вообще ничего, кроме гор мусора и еще не сошедшей воды.

"Сколько же в землю впитается морской воды?
– думал он, летя над Северным морем.
– У нас должно быть то же самое. Она сойдет, но оставит соль. И как потом заниматься сельским хозяйством?"

Мысли о том, что от волны пострадало убежище и погибла семья, были слишком страшными, лишавшими его существование всякого смысла, поэтому Джон старался думать о чем угодно, кроме родных. Холодок страха превратился в леденящий ужас, когда он пролетал над тем местом, где совсем недавно был Лондон. Место определил навигатор автопилота, потому что сам майор не увидел ни одного здания, только воду, грязь и горы битого камня. За десять минут полета до убежища ему не встретилось никаких признаков цивилизации. Дома, дороги и все остальное, построенное людьми, - все исчезло. В воздухе не было видно ни одной машины, и в голову Сеймура пришла бредовая мысль, что он единственный живой человек во всей Англии. Место убежища тоже указал навигатор. Сеймур-Хаус исчез, смытый волной. Вода уже ушла, но пропитанная ею земля превратилась в болото. Поняв, что при посадке утонет в грязи, Джон повернул "джип" и полетел на север. Там были возвышенные места, до которых не дошли цунами. Нужно было выждать, пока немного подсохнет земля, а потом вернуться, раскопать убежище и по-человечески похоронить семью. Мыслей о себе у него не было.