Слуга пожал плечами.

– У нас нет трав, хозяин. Пришлось импровизировать.

– С чем? С овечьей шкурой?

Бугг удивленно задрал брови.

– Почти угадали. У меня осталось немного шерсти.

– Желтой или серой?

– Серой.

– Тогда ладно. – Тегол пригубил напиток. – Хм, вкус мягкий…

– Так и должно быть.

– Но мы не отравимся?

– Разве что самую малость, хозяин.

– Временами, – сказала Шурк Элаль, – я жалею, что умерла. Так вот сейчас – не тот случай.

Мужчины посмотрели на нее, задумчиво потягивая чай.

– Великолепно, – продолжила Шурк. – Теперь мне надо бы закашляться, чтобы скрыть неловкость. Но я не способна чувствовать неловкость. И потом, если я закашляюсь, последствия будут неприятными.

– Селуш изобрела насос, – сказал Тегол. – Процедура, э-э, не для чувствительных натур. Зато скоро ты будешь благоухать розами.

– И как она это сделает?

– Полагаю, с помощью роз.

Шурк подняла тонкую бровь.

– Меня набьют сушеными цветами?

– Ну, разумеется, не везде.

– Говоря практически, Тегол Беддикт. Как я смогу оставаться незаметной, если буду похрустывать при каждом шаге?

– Хороший вопрос. Давай спросим у Селуш.

– Как и обо всем остальном… Мне рассказывать дальше о поместье потенциальной жертвы? Я полагаю, твоему слуге можно доверять.

– Вне всякого сомнения, – ответил Тегол. – Продолжай.

– Финадд Герун Эберикт посетит Большие Утопалки, а по их завершении он приглашен к Турудалу Бризаду…

– Консорту королевы?

– Да. Однажды я его обокрала.

– Да ну! Что взяла?

– Его невинность. Мы были очень молоды – по крайней мере, он. Это было задолго до того, как он танцевал во дворце и привлек внимание королевы.

– Интересная подробность. И ты была его настоящей любовью, извини за личный вопрос?

– Турудал любит только самого себя. Как я сказала, он был моложе, а я – опытнее. Сейчас-то он старше меня – даже интересно. В каком-то смысле. В любом случае уже в то время не было недостатка в липнущих к нему мужчинах и женщинах. Думаю, он считал, что его всегда ждет победа. Наверное, и сейчас так считает. Для идеального вора главное – чтобы жертва оставалась в счастливом неведении, что ее обокрали.

– Думаю, – вмешался Бугг, – что Турудал Бризад не жалел о своей капитуляции.

– И тем не менее, – сказала Шурк Элаль. Затем помолчала и проговорила: – В этом мире нет ничего, чего нельзя украсть.

– И с этой мыслью, свербящей, как овечий пот у нас в желудках, – сказал Тегол, поставив чашку, – мы с тобой прогуляемся, Шурк.

– А до Селуш далеко?

– Мы не будем спешить. Спасибо, дорогой Бугг, за восхитительный напиток. Приберись тут, ладно?

– Если время найду.

Шурк помедлила.

– Мне слезть по стене и следовать за тобой тайком?

Тегол нахмурился.

– Только если невмоготу. Просто накинь капюшон – и останешься неузнанной.

– Хорошо. Встретимся на улице, чтобы не видели, как я выхожу из дома, куда не входила.

– За мной до сих пор шпионят?

– Может быть, нет, но лучше проявить осторожность.

– Хорошо. Тогда до скорого.

Тегол спустился по лестнице и вышел в дверь, однако повернул не налево, как обычно, а направо – туда, где теперь был навален строительный мусор. Выходящая сюда стена была закрыта кирпичной кладкой и дверьми без задвижек.

Шурк Элаль появилась из тени в надвинутом на лицо капюшоне.

– Расскажи мне еще об этой Селуш.

Они двинулись друг за другом по узкой тропинке в сторону улицы.

– Бывшая сотрудница Бугга. Бальзамировщики и все, кто работает с покойниками, – это своего рода большая семья. Постоянно обмениваются методами и частями тела. Я слышал, это целое искусство. Историю тела можно прочитать по множеству мелких деталей, как свиток.

– Что толку читать список изъянов, если субъект уже мертв?

– Болезненное любопытство. Или любопытная болезнь.

– Пытаешься шутить?

– Ни в коем случае, Шурк Элаль. Я твердо запомнил твое предупреждение.

– Тегол Беддикт, ты очень опасен для меня. И все же я подсела, как будто ты – умственный белый нектар. Мне нравится, что я с трудом удерживаюсь от веселья.

– Если у Селуш получится то, что она задумала, опасность, связанная со смехом, исчезнет; сможешь фыркать без опаски.

– Даже когда я была живая, я никогда не фыркала. И не собираюсь, раз уж я мертвая. Но то, что ты предлагаешь, грозит… разочарованием. Пропадет напряжение, умрут искры. Боюсь, я впаду в депрессию.