– Таков риск исполнения мечты, – сказал, кивнув, Тегол, когда они добрались до грязного Сточного канала и пошли вдоль него. – Сочувствую, Шурк Элаль.

– Расскажи, что ты знаешь о старой башне на запретной земле за дворцом.

– Немного, только что твоя немертвая подруга живет поблизости. Девочка.

– Да, я назвала ее Кубышка.

– Перейдем здесь. – Тегол показал на пешеходный мостик. – Она что-то значит для тебя?

– Трудно сказать. Наверное. Может статься, что она значит что-то для всех нас, Тегол Беддикт.

– Ага. И могу я тут чем-то помочь?

– Неожиданное предложение.

– Я стараюсь постоянно удивлять, Шурк Элаль.

– Я пытаюсь выяснить ее… историю. Она кажется мне важной. Старая башня каким-то образом зачарована, и эти чары связаны с Кубышкой. Башня испытывает постоянную нужду.

– В чем?

– В человеческой плоти.

– Ох.

– Во всяком случае, именно поэтому Герун Эберикт теряет шпионов, которых посылает к тебе.

Тегол остановился.

– То есть?

– Кубышка их убивает.

Черная каменная стена поднималась к свету. По ее рифленой поверхности с неутихающей яростью текли потоки; и вся поросль, цеплявшаяся за стену, чтобы пить воду из взбаламученных потоков, была крепкой, грубой и упрямой. От основания стены тянулись каменные плоскости, по которым ползли, сжатые чудовищным давлением, громадные кучи камня, щебня, какого-то мусора, будто странствующие левиафаны.

Брис стоял на равнине, зная, что видит то, чего не видел ни один смертный. Обычные глаза здесь узрели бы лишь тьму. Живая плоть с далекой поверхности здесь была бы мгновенно расплющена. А Брис спокойно стоял, ощущая себя совершенно естественно. Одежда, доспехи, меч на поясе. Смутно чувствовалось движение ледяной воды в стремительных потоках, но вода не давила на него, не сбивала с ног. И холод не сковывал конечности.

Он вдохнул – прохлада и сырость; Брис понял, что вдыхает воздух подземного Седанса.

В этом месте обитает бог. Место действительно подходящее. Примитивное, полное дикой жестокости и невообразимых сталкивающихся стихий.

Еще одна масса фрагментов проползла мимо, и Брис разглядел – среди бледных тощих ветвей и каких-то связок веревки – плоские куски металла, открывающие длинные белые усики. Во имя Странника, металл – это доспехи, а усики…

Обломки ушли прочь, и за ними Брис что-то заметил. Неподвижные нелепые сооружения поднимались над равниной.

Он двинулся к ним.

Дольмены.

Казалось невероятным, что равнина перед ним когда-то знала свежий воздух, солнечный свет и сухие ветра.

Потом он разглядел, что сооружения – из того же камня, что и сама равнина, что они составляют с ней единое целое. Подойдя ближе, Брис разглядел на резной поверхности непрерывную вязь переплетенных символов.