Вот же нагородил! И не отвертишься, отвечать придется…

– Выходит, чисто «хороших» в такой ситуации нет, - сделала самый очевидный вывод я.
– Оба по-своему «чудовища»…

– Первая часть верна, - кивнул старик и мне тут же прилетел еще один подзатыльник.
– А вот вторая — нет. Оба этих существа будут «обычными». У них свои цели, свои обстоятельства, они не стремятся к подвигам или каким-то зверствам. Они просто живут, стараясь делать то, что считают правильным. Ведь в обществе Ламий «месть» является очень и очень важным для любого представителя их вида. А у людей «измена» не является чем-то уж из ряда вон выходящим. Оба этих разумных стали такими потому, что по-другому не могло быть. Их такими воспитали, и для своего общества они «нормальные». Так что «чудовища» - это не к ним. И мы возвращаемся к первоначальному вопросу. Кто такие «чудовища»?

Так, Роуз, думай… Нужно попасть хотя бы близко, иначе он меня будет до самого вечера по полосе препятствий гонять.

Но, просидев какое-то время, я так и не смогла подобрать адекватный ответ, так что просто выдала какую-то глупость.

– Получается, что «чудовищ» нет?

– И это тоже неверно, - усмехнулся старик и я уже вжала голову в плечи, готовясь к очередному подзатыльнику, но… вместо этого ощутила щипок за сосок.

Чертов старикашка!

– Видишь ли, - продолжил Лукий, полностью проигнорировав мой испепеляющий взгляд.
– К простым смертным определение «чудовища» вообще не применимо. Так называемые «монстры в шкуре человеческой» всего лишь жертвы обстоятельств или просто не дружащие с головой. Нож под ребра в корне решает их проблему. Может быть, где-то в иных мирах, откуда приходят герои, от таких и есть проблемы, но… не у нас.

Старик умолк, задумчиво закусив пересеченную шрамом губу и окинув меня совсем не веселым взглядом.

– Настоящее чудовище не остановить ни ножом, ни молитвой. Они живучи, сильны, быстры и беспощадны. Чаще всего они движимы лишь голодом. Они убивают потому что могут, потому что хотят, а не потому, что им это необходимо. И при этом прекрасно понимают, что и зачем творят.

– Например, личи?
– негромко спросила я, вспоминая ту жуткую картину из далекого детства.

– И оборотни, и вампиры, и прочие твари, продавшие души темным богам в обмен на силу, - кивнул старик.
– Хорошо, раз с этим разобрались, тогда вот еще один вопрос. Что самое опасное в битве с монстрами?

– Смерть?
– предположила я, хотя и сама прекрасно понимала, что ответ вышел совсем мимо.

– Ладно, перефразирую, - недовольно поморщился Лукий.
– Почему монстров должны убивать только люди?

– Чтобы получать опыт и становиться сильнее, - тут уж я не сомневалась.

– Частично, да, - улыбнулся старик.
– А почему тогда плохо, если монстры начнут убивать друг друга? Почему людям ни в коем случае нельзя использовать чудовищ для борьбы с чудовищами? Ведь, в конце концов, как учит история, для победы все средства хороши, победители ведь потом все равно все переиначат.

Я задумалась.

А ведь и правда, почему? Официальная политика королевства по отношению к «темным тварям» была проста — убивать везде и любыми доступными средствами. Но ни в коем случае не пытаться заключать союзы. Отсюда и проистекал вечный конфликт с демонами и некромантами, которых издревле почитали за поклонников Темного и Бездны.

– Потому что, - видя мое замешательство, продолжил Лукий, - если монстры начнут резать монстров, а люди спокойно будут за этим наблюдать… В итоге останется только самое сильное, кровожадное и живучее чудовище. С которым люди уже не справятся, как бы ни старались… Итак, немочь, что же самое страшное для любого охотника на монстров?

– Самому стать одним из них, - негромко ответила я.

Старик согласно прикрыл желтые глаза с вертикальными зрачками…

***

Брат виконта и виконтесса дю Пюрреш проснулись от грохота.

Подскочив в постели, молодые любовники увидели в свете тусклого магического светильника распахнутые двери спальни.

В коридоре не горел свет, как должно было быть, так что из более-менее освещенной комнаты было невозможно понять, что творилось за порогом, в какой-то неестественно черной темноте. Но то, что что-то было не так, понял бы и последний дурак.

Особенно когда из темноты коридора в комнату влетел труп одного из охранников с кровавым месивом вместо головы.

Мужчина потянулся к клинку, но замер, парализованный ужасом. Из темноты на него смотрела пара ярко-желтых светящихся глаз, один только вид которых вызывал слабость в ногах и желание покорно преклонить колени, подставив шею под длинные острые клыки…

Баронесса, тоже увидевшая эти жуткие глаза, подавилась воплем. Молодые люди, словно парализованные, завороженно смотрели как в комнату шагнула гибкая красивая девушка с черными волосами и ярко-алыми губами.

Улыбнувшись, она подошла к кровати и, изящно наклонившись, положила руку на грудь мужчине. Раздался треск разрываемой плоти и хруст ломаемых костей. Во все стороны брызнули струи горячей теплой крови. На пол с кровати скользнул труп с остекленевшими глазами, блаженной улыбкой на застывшем бледном лице, и огромной дырой в груди, сквозь которую было видно осколки ребер и перемешанные внутренние органы. В руке девушки осталось еще бьющееся теплое сердце. Которое она с улыбкой протянула виконтессе.