Спасибо Вам) Безмерно полюбила людей, которые не бросали меня, которые постоянно оставляли мне отзывы, несмотря ни на что))

(И вообще я планировала миди, но так вышло, что снова макси XD каюсь)

====== ‘ Addition ‘ «Сложности написания хорошей книги, или больше эротики!» ======

Комментарий к ' Addition ' «Сложности написания хорошей книги, или больше эротики!» Моей любимой Sofi Bridgerton (в честь двух лет с которой я написала этот небольшой драббл).

(Автор немного тут поменял свой канон, но думаю, это можно простить).

Представим, что книга Стефана всё-таки не разошлась по домам покупателям, а почему-то продолжила пылиться на полках. И Елена находит проблему — проблема в отсутствии описаний!

Этот драббл не стоит рассматривать, как продолжение “Пиццы”, конечно же.

Жизнь — череда чёрных и белых полос.

Я думаю о пианино. А затем думаю о том, как обязательно старым пианино ударяю этого мужчину по голове.

— Продажи не идут даже на Амазон. Мне жаль.

Крах книги — однозначно крах книги. Нет, у меня были ещё какие-то надежды долгое время, но потом что-то нет. Потому что в моих кругах книга не зашла, простому люду и подавно. А вообще я рассчитывал на большую реакцию. Я как бы на исследования столько времени потратил!

Я собираюсь, делаю глубокие вдохи и выдохи. Что за психолог такой, который не может успокоить себя.

— Спасибо за помощь, — встаю я с кресла, пожимаю мужчине руку. Ухожу, на улице дождь.

Как в сериале, мне нравится! Где грустная музыка?

А вот я прохожу мимо уличного скрипача. Всё, готово. Я уже настроен, делаю страдальческий вид. Промокший, неудавшийся, непризнанный талант, автор великого научного труда!

Я не удерживаюсь от смешков.

Когда я прихожу домой, Елена спокойно сидит за ноутбуком. Вечная картина — строчит. Хоть не любовнику письма — и то хорошо (я, кстати, проверял, да).

— Ты чего такой? — замечает она, когда я прямо в пальто захожу в спальню, и вода капает на пол.

— Да вот снова теку! — взмахиваю я рукой. — Как тебя увидел — тут уж не удержаться.

Рефлекс собаки Павлова.

Елена смеётся.

— А если серьёзно? Продажи на интернет-сайтах тоже не пошли? Ты же ходил сейчас по этому поводу.

Я прокашливаюсь. Вот человек, который меня выслушает. Потому что блин (этому слову-паразиту я обязан моей любимой Елене) я выслушиваю её жалобы несколько раз на день, и это совершенно нормальное явление. Моя работа такая.

— Ихь бин дорт гекоммен, абер шлаффен, лафен, гиэн, зингэн. Ди Катзе, дэр хунд унд нах верлаг. Унд уберлиген абер шварце швайн ист рихтиг. Ихь хайс Либен, — я говорю с таким выражением, что Елена съёживается.

— Это сейчас был мат на каком-то языке? — произносит она нерешительно.

— Нет, — отвечаю я с серьёзным лицом. — Это просто немецкий. Жизнь — поэма, делится она так просто на немногие поля. И с улыбкой либо тоскливой моськой мы идём по ней сперва. И сегодня я как такса ждал у входа, торопясь. А затем — меня как шавку удавили, не трудясь. Дома я, совсем убитый. И желаю одного… А дальше я ещё не придумал.

Елена подложила руку под голову.

— Вот это ты даёшь. Не ожидала, что ты такой поэт. Причём и на немецком… Вау.

— Ну… на немецком вообще-то был набор слов. «Я пошёл туда, но спать, смеяться, идти, петь», — пытаюсь я вспомнить, что всё-таки сказал. — «Кошка, собака и в издательство. И класть, но чёрная свинья важна. Меня зовут жизнь».

— Знаешь, — через смех Елена хочет сказать, но ей требуется время. — «И класть, но чёрная свинья важна» — это очень много говорит мне, да.

— А вот дальше «стихотворение» — это уже творческий порыв!

— Можно я и дальше буду ржать над тобой? Спасибо! «А затем — меня как шавку удавили, не трудясь». Я под стол, Стефан, я под стол! — она и вправду чуть под него не залезает, когда соскальзывает с компьютерного стула.

— Как в прошлый раз, да? — вспоминаю я, улыбаюсь. Тогда там были люди, но теперь-то мы одни!

Елена всё ещё улыбается, когда поворачивается, вытягивает руки. Она почти показывает мне неприличные жесты пальцами, но тут же отдёргивает себя.

— Я согласен на обмен, дорогая, — протягиваю я руку.

— За «дорогую» лишишься возможности иметь детей и просто спариваться, ты меня знаешь, — наконец перестаёт Елена смеяться и нормально

садится.

— Интересно, почему я всё ещё полностью целый…

— Я, как ведьма из сказки, откармливаю тебя на торжество.

— Надеюсь, на торжество голодных писателей, — усмехаюсь я, и тут же она прожигает меня взглядом. — Спокойно!

— Я вижу, ты расстроен, — смягчается Елена. — Давай посмотрим, чем твоя книга так плоха, — она потёрла ручки от предвкушения. Чую, это добром не кончится.