Кай протянул мне листок и ручку. С недоумением я взял эти предметы из его рук и продолжал смотреть вперёд.

— Просто положи листок и сожми ручку, приготовившись писать.

— Ты хочешь проверить, не разучился ли я строчить? — посмеялся я и положил лист на столик. Глубоко задумавшись и уставившись на предмет у стены перед глазами, я зажал между пальцев ручку.

Моя голова сейчас как этот белый лист. Абсолютная пустота.

Внезапно моя ладонь с ручкой дёрнулась. Кай заглянул мне за плечо, пока ручка что-то выводила на листе.

Немного коряво и непонятно, но всё же можно прочитать…

— «Елена». Я не удивлён, — хмыкнул мой собеседник.

— Может, расскажешь, кто это?

— Это шлюха.

— Почему так грубо?

— Ты её сам так называл. Забыл?

Я повернулся к Каю, нахмурившись.

— В общем, это как раз твоя бывшая жена. А, и ты спрашивал, кто тебя изуродовал, да?

Я кивнул.

— Ты сам себя изуродовал.

***

— Я вколол ему столько, сколько ты говорил, — процедил Кай в телефон. — Но он спокоен как бык. Отпустить его? Что?

Себастьян приказал снять со Стефана кандалы. Предполагал, что Сальваторе уже покладист и придёт к злодеям, соглашаясь на любые их условия, лишь бы только забыть о боли в груди.

Кай выругался и прошёл в камеру, где освободил Стефана. Пленник как оставался сидеть мешком, так и продолжал. Паркер пытался с ним заговорить, тряс его, угрожал ему, но всё тщетно.

Когда ему надоело, то он лишь вышел, закрыв дверь. Мучитель проголодался и отправился есть.

— Я тебя ненавижу.

Пленник впился пальцами в пол, руки дрожали. Запрокинув голову, Стефан умирал от видений, которые душили его. Поняв, что его ничего больше не сковывает в движениях, мужчина встал, пошатнувшись. Он дошёл до стола, с которого обычно его мучители брали шприцы и скальпели.

Взяв нож, Стефан вонзил его себе в ногу. Он лишь поморщился. Лучше эта боль, чем слушать злобные проклятья от шлюхи в своей голове. Как же хочется порой просто выключить голову, чтобы не слышать этого раз за разом, но это не удаётся, как он не старается.

— Шлюха.

Так Стефан теперь называл ту, которая издевается над ним. Которая сначала изменила ему один раз, затем другой раз, с другим — с его братом; которой наплевать на то, как Стефан страдает сейчас. А он ведь её любил, дурак, так сильно любил.

Также теперь сильно ненавидит.

Вытащив нож, он всадил его в себе левую руку. Взяв шприц с уже готовой жидкостью внутри, он воткнул его себе в шею. Под руку попался скальпель, которым Стефан начал снимать с себя кожу.

Он кричал и сходил с ума и единственным желанием было — умереть.

Пленник начал биться головой о стену, желая раскрошить себе череп. Ничего в этой комнате особо не выглядело опасным. Хотя нож… Его можно всадить в сердце или в живот.

Стефан начал водить им по всему телу, делая рваные раны. Чем больше боли, тем больше кайфа и облегчения.

— Ты шлюха, ты такая шлюха, — шептал он, обращаясь к невидимому призраку, царапая себе кожу. Одно его плечо уже представляло собой сплошное кровавое месиво.

Он кричал и ходил по комнате, кружась и хватаясь за голову, круша всё вокруг и режась осколками стекла, всадив один из них к себе в живот. Он рыдал и разрывал раны на своём же теле.

Ему виделась Елена, и единственным спасением от неё была физическая боль.

Кай вернулся сытый. Когда он увидел на камере, что сейчас творится в комнате со Стефаном, то лишь открыл рот. Взяв оружие и пропитанную тряпку, Кай спустился вниз и осторожно открыл дверь. Стефан сидел и держался за голову, весь в крови.

— Хватит, Елена!

— Нет тут никакой Елены, — процедил Кай и усыпил его хлороформом.

Паркер взял смартфон в руки.

— Себастьян, он себя вконец изрезал. Я не знаю, ты хотел его всего чистенького, но этого не выйдет. У него тут вдобавок рана в животе, может сдохнуть.

— Что?!

— Ты приказал его отпустить, я оставил его в комнате. Похоже, он от наркоты совсем сбредил. Вдобавок он себе что-то ещё вколол. Сам.

— Я сейчас всё устрою, — только и произнёс Себастьян. Было видно, что он и сам паниковал. — Его прооперируют. Насколько всё серьёзно?