Далее аноним сообщает, что Гитлер в тот период целыми днями сидел в читальне общежития и рисовал, «перерисовывал со старой книжечки, какие когда-то раздавали венским школьникам». Речь здесь идёт, вне всякого сомнения, о богато иллюстрированной книге «60 лет Вены», которую городская администрация в 1908 году разослала в качестве подарка во все венские школы и приюты в связи с юбилеем правления Франца Иосифа. Книга содержит изображения самых известных зданий и видов Вены. Сходство рисунков Гитлера и иллюстраций в этом издании очевидно.

За рисунки Гитлер мог выручить 2 кроны, если повезёт — 3,60. Но не больше, то есть — намного меньше, чем во времена совместной работы с Ханишем. За неделю удавалось пристроить два-три рисунка [1445] . Следовательно, ежемесячный доход Гитлера составлял от 20 до 40 крон. Жить на это было фактически невозможно, если учитывать, что молодой человек уже не получал пенсию как сирота.

В это время у Гитлера возникли большие проблемы: один из соседей по общежитию написал заявление в полицию, обвиняя его в самовольном присвоении звания выпускника Академии. (См. Главу 6 «В мужском общежитии», раздел «Ссора с Ханишем»). Гитлер признается анониму, что «и правда, проучился в Академии всего лишь несколько семестров, а потом сбежал оттуда». Во-первых, потому что «слишком активно занимался политической работой в студенческих союзах». Во-вторых, потому что у него «не было денег на дальнейшую учёбу». Эта история о преследовании за политические убеждения вполне в духе Гитлера. Аналогичным образом он объяснял, почему не закончил школу: якобы не из-за плохой успеваемости, а по политическим причинам, он ведь объявил себя приверженцем движения Шёнерера «Прочь от Рима!».

Итак, Гитлер уже тогда начинает переписывать собственную биографию, изображая себя политическим борцом и подчёркивая, на какие жертвы ему приходилось идти ради убеждений. Те же аргументы он приводит и в легенде о работе на стройке.

Так или иначе, атмосферу вокруг Гитлера на тот период благостной не назовёшь. К тому же вновь объявился бывший друг, а ныне заклятый враг Ханиш. У него здесь давние приятели, под именем Фридриха Вальтера он остаётся в общежитии на всю зиму, с 28 ноября 1912 по 29 марта 1913 года [1446] . Работа на Альтенберга, владельца багетной мастерской, приносит ему постоянный доход. Гитлер также поставляет Альтенбургу рисунки, а потому конфликты неизбежны. К тому же, оба «художника», скорее всего, постоянно сталкивались друг с другом за работой в читальне общежития. С деньгами у Ханиша куда лучше, чем у Гитлера.

А ведь в Вене опять обострились социальные проблемы. Из-за инфляции даже мужские общежития заняты не полностью, только на 95,41%, и «текучка сильна как никогда». Число обращений за медицинской помощью в общежитиях выросло по сравнению с 1912 годом почти вдвое. Это значит, что многие могли позволить себе поселиться здесь, только если заболевали, а места в больнице не нашлось. Из-за роста цен плата за недельное проживание в обоих венских образцовых общежитиях в 1914 году увеличилась на три кроны [1447] .

Хониш, с которым Гитлер познакомился в начале 1913 года, рассказывает, что в отличие от большинства других обитателей общежития, Гитлер вёл «размеренный, степенный образ жизни» и очень старался экономить. Прилежно работал, рисуя каждый день одну акварель размером 35 см на 45 см. Популярные мотивы он, бывало, повторял «раз десять подряд» и получал за картину от трёх до пяти крон. Данное свидетельство подтверждает и аноним из Брюнна.

Хониш записывал свои воспоминания в 1930-е годы для архива НСДАП. Он старался охарактеризовать Гитлера с самой положительной стороны, так что читальня превратилась у него в место встреч «интеллектуалов» общежития: «Это был сравнительно небольшой круг, состоявший из 15–20 человек, чужих сюда не допускали, здесь все были люди образованные, которым по разным причинам не повезло в жизни, торговые служащие, вышедшие на пенсию офицеры, чиновники, получающие маленькую пенсию и др. Сам я клерк по профессии, меня тянуло в этот круг, где я быстро почувствовал себя среди своих. Там были люди, обладавшие глубокими профессиональными знаниями и, конечно, множество оригиналов».

Гитлер предстаёт у него «в общем и целом дружелюбным и любезным человеком». Тот любил участвовать в политических дебатах, «продолжавшихся зачастую часами», причём делал это «с большим жаром», проявляя «невероятный темперамент». Обычно Гитлер тихо сидел за работой, слушая, что говорят другие. «Но если чьё-то высказывание приходилось ему не по нутру, в нём пробуждался протест. Бывало, он вскакивал, отбрасывал кисть или карандаш и излагал свою точку зрения, крайне темпераментно, не боясь крепких выражений, сверкая глазами и резко откидывая прядь волос, постоянно падавшую ему на лоб». Особенно его воспламеняли две темы: «красные и иезуиты».

Хониш пишет: «Часто он обрывал свою речь на середине и, разочарованно махнув рукой, снова усаживался за работу, словно говоря: жалко тратить на вас слова, всё равно вы ничего не поймёте» [1448] .

Как пишет аноним из Брюнна, весной 1912 года Гитлер в город почти не ходил. Тем более неожиданной оказалась просьба «на несколько часов одолжить ему мою вторую пару ботинок. Я очень удивился и спросил, куда он собрался, а он радостно ответил, что в Вене с докладом выступает Карл Май и он непременно хочет его послушать». По всему городу висели афиши, где значилась тема выступления: «Ввысь — к царству благородного человека».

22 марта 1912 года Гитлер в одолженных ботинках отправляется в неблизкий путь: из района Бригиттенау ему надо добраться до 3-го района и комплекса «Софиензеле», предназначенного для различных мероприятий. Зал, рассчитанный на три тысячи человек, забит до отказа. Выступление 70-летнего Мая не случайно вызвало такой ажиотаж, автор был скандально известной фигурой. Совсем недавно журналисты выяснили, что в молодости он не раз сидел в тюрьме за мошенничество и воровство, что он никогда не бывал в тех дальних странах, которые так впечатляюще описал. И в мужском общежитии тоже происходили баталии между приверженцами Мая и его критиками. По сообщению Ханиша, молодой Гитлер уже в 1910 году защищал своего кумира и считал, что это подло — копаться в прошлом великого писателя. Так, мол, поступают только гиены и негодяи.