Васильки, приветствие «хайль» и черно-красно-золотая гамма однозначно указывают на пангерманцев, радикальных немецких националистов под предводительством Шёнерера. Они выступали за присоединение Немецкой Австрии к Германской империи и, в отличие от сторонников Немецкой народной партии, являлись врагами государства Габсбургов. Таким образом, прогерманский настрой учеников реального училища был гораздо более радикальным, чем у их учителей, которые принадлежали к касте чиновников и потому были обязаны хранить верность императору.

Большинство учителей реального училища поддерживали немецкий национализм. Они вдохновляли молодёжь «на борьбу против Богемии за родную немецкую землю в пограничном регионе» и делали это, как вспоминает один из учеников, «с педагогическими целями. «Вы должны хорошо учиться, — говорили они, — чтобы немцы не утратили своей ведущей роли в Австрии и выстояли в национальной борьбе»». Примерно то же самое рассказывал Гитлер о своём любимом учителе д-ре Леопольде Пётше: Наш национальный фанатизм он использовал в воспитательных целях: он нередко взывал к нашей национальной чести и этим скорее, чем иными средствами, мог образумить нас, озорников [58] .

Пётш преподавал у Гитлера с первого по третий класс (1901–1904 гг.) географию, а во втором и третьем классе — историю. Также он возглавлял школьную библиотеку, где Гитлер брал книги. В качестве особого отличия Гитлеру позволялось носить за учителем географические карты, тем самым поддерживая с ним более тесный контакт [59] .

Пётш был не только учителем, но и желанным оратором на различных торжествах. Он выступал в «Обществе народного образования Верхней Австрии», «Обществе чиновников», гимнастическом обществе Яна, в региональном отделении общества «Зюдмарк» в Линце, где являлся заместителем председателя, а заодно и на юбилее правления императора в 1908 году [60] . У него, как и у Гитлера-отца, прогерманский националистический настрой сочетался с преданностью Габсбургам, что вполне соответствовало основной линии Немецкой народной партии, от которой его в 1905 году избрали в городской совет Линца. Эрнст Кореф, позже бургомистр Линца, вспоминал о Пётше: «Он был настроен националистически, но при этом оставался настоящим добропорядочным австрийцем и очень достойным человеком» [61] .

Большой популярностью пользовались доклады Пётша, где он демонстрировал диапозитивы — «Картины немецкой истории». Особое внимание лектор уделял древним германцам и ранней империи, то есть эпохам, предшествовавшим восхождению Габсбургов на престол, а потом делал акцент на «национальном пробуждении» немцев вплоть до войны 1870–1871-х годов: «После грандиозной немецкой победы в 1870–1871 годах мы стали лучше осознавать своё германство и с большей любовью перелистываем книги немецких мифов и преданий, книги по немецкой истории» [62] .

Заметим, что в Габсбурской монархии «Седанские торжества» в память о победе Пруссии над Францией были запрещены. И ученики отмечали эту дату тайком, закачивая праздник исполнением гимна немецких националистов «Вахта на Рейне», прусско-немецкой боевой песни, направленной против «заклятого врага» — Франции.

Текст «Вахты на Рейне»

Ещё одну националистически окрашенную песню времён своей юности Гитлер упоминает в речи после «аншлюса» в марте 1938 года: Когда солдаты вошли в страну, я вновь услышал песню моей юности. Я так часто с трепетом в сердце пел её раньше, эту гордую боевую песню: «Народ поднимается, буря начинается». Это и в самом деле было восстание народа и начало бури [63] . Далее в песне, сочинённой Теодором Кёрнером в 1813 году, в период освободительной борьбы против Наполеона, следуют строки: «И если судьба нам в бою умереть, / Мы с радостью примем геройскую смерть». А в припеве — обращение к «трусам», оставшимся дома: «А трусу что ж, судьба одна: / Не пить немецкого вина / Немецких песен не певать / И девушек не целовать».

Однозначно пангермански были окрашены и школьные акции против «черно-жёлтого» профессора религии Шварца. Позже Гитлер с нескрываемой гордостью рассказывал, как он раздавал на уроке религии «великогерманские» — черно-красно-золотые — карандаши. Учитель тут же отреагировал: ««Немедленно отдайте эти отвратительные карандаши!» Класс неодобрительно загудел. «Это национальные идеалы!» «В вашем сердце не должно быть никаких национальных идеалов, кроме одного единственного — нашего отечества и нашей династии Габсбургов. Кто против династии Габсбургов, тот против церкви, а кто против церкви, тот против Бога. Садись, Гитлер!»» В школе господствовали, по словам Гитлера, революционные настроения [64] , что подтверждают и его бывшие соученики.

Чёрный, красный и золотой были в 1848 году цветами «великогерманцев», которые мечтали тогда об объединении всех немцев под началом Габсбургов. После основания Германской империи в 1871 году австрийские пангерманцы присвоили себе эти цвета, которые теперь символизировали их основную политическую цель — «присоединение» немецких частей Австрии к империи Гогенцоллернов и, следовательно, развал многонационального государства, что в ту пору было равно государственной измене.

Ещё один пример. Школьники Линца каждое лето должны были приветствовать императора Франца Иосифа, когда тот направлялся в свою летнюю резиденцию в Бад-Ишль. Учитель считает необходимым напомнить им: «Все должны кричать: «Хох!», смотрите у меня, чтобы никто не крикнул: «Хайль!»» [65] «Хайль» — приветствие немецких националистов, «Хох!» — приветствие, обращённое к дому Габсбургов.

Позже Гитлер любил повторять, что австрийским немцам, благодаря их опыту существования в многонациональном государстве, был присущ гораздо более ощутимый и деятельный национализм, чем «имперским немцам». Причём уже в школе: Ребёнок получал политическое образование в том возрасте, когда граждане так называемого национального государства знают о своей принадлежности к определённому народу разве что благодаря языку… За короткое время я стал фанатичным «немецким националистом». Согласно его утверждениям, уже в пятнадцать лет ему была ясна разница между династическим «патриотизмом» и народным «национализмом» [66] . Во всяком случае, уже в школе Гитлер однозначно становится на сторону радикального «народного национализма» и не принимает, как и шёнерианцы, многонациональное государство. Его взгляды коренным образом расходятся по этому важному пункту с позицией отца и любимого учителя Пётша.