Но Гитлеру не на что купить бумагу и краски. Неужели у него нет родственников, у которых можно попросить денег? После долгих колебаний молодой человек решился написать письмо, но у него нет почтовой бумаги. В конце концов Ханишу вместе с ещё одним товарищем по ночлежке удалось заставить молодого человека пойти в кофейню Артхабера напротив Южного вокзала и написать письмо «его сестре». Речь здесь не может идти ни об Ангеле Раубаль, сводной сестре Гитлера, ни о 13-летней Пауле. Адресатом могла быть только «тётушка Хани», которая тогда «служила» в доме своей сестры Терезии Шмидт в Вальдфиртеле. Она помогла и на этот раз.

Незадолго до Рождества 1909 года, стоя в очереди перед майдлингским приютом, Гитлер достал из кармана купюру в 50 крон. Ханиш вспоминает: «Я сказал ему, что не нужно показывать деньги, а то их украдут или возьмут взаймы». Итак, куплены материалы для рисования и зимнее пальто. Как рассказывает Ханиш, Гитлер боялся, что старьёвщики в еврейском квартале его обманут, и купил пальто за 12 крон в государственном ломбарде «Доротеум».

Гитлер принялся рисовать открытки. В «тёплых комнатах» полно народу, и он работает в дешёвых кофейнях. Ханишу хочется поскорее разжиться деньгами, он подгоняет Гитлера. Ханиш показал себя хорошим продавцом, предприятие оказалось успешным. Теперь у обоих достаточно денег, им не нужно проводить время в бесконечных унизительных поисках случайного заработка и в многочасовых очередях под дверью очередной грязной ночлежки.

Так закончился для Гитлера самый тяжёлый период жизни в Вене. Согласно полицейскому свидетельству регистрации по месту жительства, 9 февраля 1910 года он поселился в мужском общежитии в рабочем районе Бригиттенау, где оставался до отъезда в Мюнхен в мае 1913 года.

Наслаждаясь спокойствием и теплом в мужском общежитии, он, вероятно, знал о мрачном происшествии в майдлингском приюте. 3 апреля 1910 года там начались беспорядки: около двух сотен не попавших внутрь бездомных решили взять переполненный приют штурмом, но полиция силой подавила бунт. «Арбайтерцайтунг» писала с гневом и возмущением: «Вена опозорилась на века, опозорилась богатая Вена, где ночь за ночью сотни людей ютятся в жалких норах, потому что вместо приюта им уготованы сабли полицейских» [648] .

Осенью 1910 года состоялась небольшая демонстрация: 46 семьям по истечении недельного срока отказали в дальнейшем пребывании в приюте. Не зная, куда податься, эти 108 человек, отправились через весь город к ратуше за помощью. Но протесты не принесли им никакой пользы. Городские власти поступили как обычно: бездомных родом из Вены отправили в работный дом, приезжих — выслали [649] .

Если бы полиция поймала Гитлера, когда он был бездомным и безработным, его бы тоже принудительно отправили в родной Линц к сёстрам и опекуну. Он не имел свидетельства уроженца Вены и по закону не мог рассчитывать на помощь от города.

Шестиэтажное мужское общежитие по адресу: Мельдеманштрассе 27 в Бригиттенау, 20-м районе Вены, открытое в 1905 году, было одним из самых современных в Европе. Его финансировал частный «Фонд имени юбилея императора Франца Иосифа I для поддержки народного жилья и благотворительных учреждений», существовавший за счёт пожертвований и принимавший крупные взносы от еврейских семейств, прежде всего, от барона Натаниэля Ротшильда и семьи Гутманов. Управление общежитием осуществляли городские власти.

Изумление вызвали уже первые чертежи проекта, представленные на выставке в «Кюнстлерхаус» — Венском доме художника. В этом общежитии не планировались общие спальни, для каждого из 544 потенциальных жильцов предусматривалась отдельная комнатка. Предполагалось создать идеальные санитарные условия и обеспечить постояльцам различные помещения общего пользования «для просвещения и досуга».

В районе Бригиттенау на самой окраине города открывались новые промышленные предприятия, рабочая сила пользовалась большим спросом, а прирост населения был самым высоким в Вене. С 1890 по 1910 год число жителей увеличилось с 37.000 до 101.000 человек [650] . Прирост обеспечивали в основном молодые холостые мужчины, они приезжали работать на новых фабриках и за отсутствием дешёвого жилья снимали койку в какой-нибудь забитой до отказа рабочей квартире.

Считалось, что после постройки нового общежития число таких жильцов сократится, а семьи, нравственности которых угрожало проживание холостого постояльца, окажутся в безопасности. Это подчеркнул и князь Карл Ауэрсперг, главный попечитель фонда, во время визита императора Франца Иосифа в 1905 году: «Это мужское общежитие призвано на практике продемонстрировать, что можно успешно противостоять пагубной субаренде, а взамен душных и переполненных квартир предоставить холостым рабочим дом, который станет для них не просто недорогим пристанищем, но и местом, где они обретут возможность заботиться как о теле, так и о духе» [651] .

Плата за одно спальное место примерно соответствовала стоимости аренды одной койки и составляла всего 2,5 кроны в неделю. Проживание здесь могли себе позволить даже холостые подсобные рабочие или подмастерья с доходом в 1000 крон в год.

Венцы превозносили общежитие как «воплощение мечты о райском месте на земле» и «чудо красоты и дешевизны». Упомянутый выше журналист Эмиль Клегер решил это проверить, прикинулся бездомным, провёл в общежитии ночь и написал репортаж.

Дорога из центра города в Бригиттенау, на другую сторону Дунайского канала, особой радости ему не доставила. Клегер направился по Валленштайнштрассе. «Было около шести часов вечера, когда главная улица бедняцкого Бригиттенау становится для его обитателей чем-то вроде корсо. Вернувшись с работы, рабочие прогуливаются здесь со всеми чадами и домочадцами мимо слабо освещённых витрин, где зазывно выставлен всякий дешёвый хлам, снабжённый ценниками. На оживлённых перекрёстках, прислонившись к стенам домов, стоят подозрительные молодчики. И не одни, а с девицами…» Дальше пришлось идти переулками в «жуткой темноте, мостовая здесь в ужасающем состоянии, и фонарей так мало, что тебя не покидает ощущение опасности».