Лиада с тоской посмотрела на сестричку, наклонилась к её уху, прошептала: «Будь счастлива», как когда-то шептала самой Лиаде мама, и, оставив рыдающую Лику на попечительство приближающегося Вена, пошла вперед, стараясь сохранять лицо невозмутимым.

Торгующий пирожками мужичок жалостливо протянул Лиаде свой товар, мол, угощайся, бесплатно. Девушка отказалась. Старая Фения, которая больше всех не любила Лиаду, пустила слезу. Какой бы необщительной девицей не была Лиада, многие односельчане успели к ней привязаться, и сейчас стыдливо опускали глаза, не в силах что-либо исправить. Вернее, в силах, но разве кто вызовется быть добровольной жертвой? Да ещё за какую-то непонятную Лиаду…

Глядя на все это, Лиада вдруг подумала, что жители Заречной ещё не совсем потеряны. Если постараться их исправить, то… Она резко остановилась, перестав идти сквозь толпу, и, осмотревшись вокруг, задорно воскликнула:

— Да ладно вам, я ещё поборюсь! — и подмигнула односельчанам.

Теперь бабули смотрели на неё не с жалостью, а с опаской.

Добравшись до середины поляны, Лиада остановилась и пытливо посмотрела в глаза старосты. Тот немного смутился, но все же сказал:

— Понимаешь ли ты, Лиада, оказанную тебе честь и принимаешь ли её?

— Понимаю — ещё как, но разве могу не принять? — хмыкнула Лиада.

По полянке пронеслись смешки. Стандартная схема поведения жертвы (а именно мольба о пощаде) была напрочь забыта, и сейчас на середине поляны творилось нечто забавное, а такое встретишь редко.

— Ну… — Ваний замолк. — Ты можешь идти, — наконец вспомнил он и махнул рукой в сторону леса за его спиной.

— Обязательно. Только вот как же последнее желание?

О последнем желании староста слышал первый раз, а если такого раньше не случалось — значит, не полагается никакого желания. Но Лиада уже вновь оказалась в толпе и двигалась, как ни странно, в направлении леса. Только вот неожиданно изменила направление и пошла прямиком к сыну старосты, которого, к слову, звали Филиком.

— Это мое последнее желание! — объявила она весело и впилась в губы Филика поцелуем, чтобы через несколько секунд от них оторваться.

Ненормальная, сумасшедшая девка. К чудищу ей и дорога.

А Лиада звонко рассмеялась: только ради этого недоуменного лица её несостоявшегося женишка следовало побыть жертвой!

Махнув рукой на прощание односельчанам, девушка двинулась теперь уже точно в сторону леса.

На свою младшую сестричку Лиада больше не смотрела.

*Солнцесвет — лето.

Сквозь изумрудные листики деревьев просвечивало солнце, на самих же деревьях устроили концерт птицы, щебеча что-то радостно-восторженное.

Красота. И почему её замечаешь только тогда, когда оказываешься в двух шагах от смерти?

Каждую секунду отмахиваясь от комаров, Лиада шла по берегу речки, из-за которой была названа сама деревня. Сколько сейчас времени? Солнце уже сошло с центра небосклона и наклонилось к западу, но ещё не соприкоснулось с высокими верхушками деревьев. И что это означает? Часа три-четыре?

Лиада бросила это гиблое занятие и, увидев поваленное дерево, уселась на него. Оперлась локтями на колени, а головой — на ладони, и стала смотреть куда-то вдаль. Весь азарт, появившийся у девушки во время её восхождения в жертву, прошел, и сейчас Лиада начинала понемногу тосковать.

Чудище показываться девушке не желало, сколько бы она не ходила по бережку. А дома наверняка рыдала младшая сестричка, думая, что Лиада наверняка съедена.

Как же, съедена! Она ещё поборется, разве кто-то забыл?

Жаркое солнце разморило Лиаду, и она прикрыла глаза. Сейчас раз — и уснет. А чудище, если оно действительно существует, тут как тут. Интересно, правду ли говорят, что смерть во сне — самая безболезненная?

Лида стала с бревна и оттряхнула одежду. Проверять это высказывание не хотелось.

И что дальше? Идти вперед или повернуть назад? Может, вовсе переплыть реку? Нет, последняя идея была сразу отвергнута. Даже если Лиада эту речку и переплывет, негоже же будет встречать чудища в мокрой одежде? Запасных штанов и рубашки у девушки не было. Или её прежняя одежда до встречи с неторопливым чудищем успеет высохнуть?